Я
посмотрел в кунг на лежащих внутри тяжелораненых красноармейцев,
которых немцы ещё и обстреляли, и не сдвинулся с места.
– Ну, что
застыл, герой? Не бойся, – словно подбадривая себя, произнёс
Воронцов и собрался было лезть в кузов.
Но я его
остановил:
–
Подождите, товарищ лейтенант. Думается мне, смысла от носилок будет
немного. Как ни крути, а женщины вряд ли смогут тащить раненых
долго. Даже с перерывами.
– Мы
сможем. Мы сильные, – не переставая хлюпать носом, произнесла
медсестра Алёна, которая никак не могла успокоиться после
пережитого стресса и моих слов про клубничку.
Шутка моя
оказалась крайне неуместной. Сам не знаю, зачем я её выдал. Просто
ляпнул, что мол, ишь, немчуре клубнички захотелось. Ляпнуть-то
ляпнул, но попал в уязвимое место. У Алёны оказалась не совсем
подходящая для таких шуток фамилия – Клубничкина. А если учесть,
что момент был крайне неудачный, ведь несколько мгновений назад она
была в лапах радующихся «улову» врагов, то мой каламбур, который
был произнесён для того, чтобы чуть снять напряжение, наоборот,
сыграл очень дурную шутку. Девушка вбила себе в голову, что я над
ней потешаюсь, и явно очень обиделась на меня.
И вот
сейчас она, словно бы в пику мне, настаивала на своём, абсолютно не
понимая того, что несколько километров по размокшей от дождя дороге
она пронести носилки с раненым не сможет.
– Конечно,
сможем, – также безответственно поддержала её главврач. – Повторяю,
мы просто не имеем право оставлять раненых тут! Мы несём за них
ответственность! В конце концов, это наши люди, советские, и
бросать их тут никак нельзя! Их же немцы даже в плен брать не
будут! Вы же видите, в каком они состоянии! Поэтому решено: мы их
понесём! Понесём и донесём!
– Да я не
об этом, – сказал я, покачав головой. – Просто думаю, что можно
попробовать другой вариант.
– Вариант?
– глубокомысленно оглядываясь по сторонам, спросил чекист и
предположил: – Опять на немецкой машине хочешь прокатиться, как
тогда, когда мы с тобой из окружения выходили? Так не получится
сейчас. Ты её подбил. Хорошо так подбил, в самый двигатель попал,
аж дым идёт коромыслом, – он кивнул на немецкий бронетранспортёр. –
А эту, – постучал по кунгу санитарной полуторки, – немцы из строя
вывели, сам же видишь. Все колёса продырявили. Времени на установку
других колёс у нас нет, да и самих колёс в наличии нет. Без колёс в
таком состоянии для поездок она вряд ли пригодна, так что никакого
другого варианта я не вижу. Берём носилки и тащим ребят до
лесопосадки, а там мы с тобой останемся, а товарищ военврач второго
ранга с Алёной пойдут в Новск и попросят помощи.