— Можно его потрогать? — осклабился я.
— Нет, конечно, — отвернула она попку и ударила по потянувшейся
руке. — У нас это самое чувствительное место.
— Прям самое-самое? — вырвалось у меня.
— Самми! Сейчас как шлёпну по хомячку.
— Он спит, не надо, — расхохотался я и тем заразил Сонетту.
— Вот и… — пытается выговорить она, — вот и пусть спит.
Беспокойный слишком.
— Не можешь забыть?
— Ну ты! — сморщилась в обиде мордашка.
— Прости! — мгновенно спохватился я. — Просто, парни и их
хомячки это такие друзья, что порой один говорит за другого.
— Что? — ей стало очень смешно. — Самми, ну ты и дурачок. Ладно,
передай своему другу, что я впечатлена. А теперь пошёл, пошёл
отсюда. А-а-а! Что за извращенец проник ко мне в комнату…
Довольный, я был вытолкан в коридор и сразу отправился за кофе.
Окончание дня намечается просто отличным! Мне не пришлось много
врать где был, пусть даже и ради ранимого сердечка Сонетты, у меня
нет никаких других дел, а значит можно хоть в Зорьку, хоть в Эпоху,
хоть анимешку посмотреть. Или короткими роликами забить мозги под
завязку, пока не отрубятся сами.
Первая ласточка врезалась в окно, когда вернулись родаки. Надо
было помогать, я велел любимой сестричке не беспокоиться и пошёл
решать вопросы в одну кабину. Мы разбирали коробки с овощами,
готовили ужин и обсуждали Коновых. Благо, это не касалось
развратных сторон личности тёть Маши, исключительной извращённости
её дочки и почему я подписан на её онлик. Маргарита уже уверилась,
что батю тёмненькие милфы в теле не интересуют и потому смогла со
спокойно душой открыться соседям. Поэтому они и задержались.
Похвасталась подарком — каким-то дорогим иностранным кремом от
загара, что тут же вручила тётя Маша, когда стало известно, что
наши едут к тёплой морской водичке. Сонетта всё же спустилась и
тоже помогла с ужином — у удовлетворению мамы.
Меня прикольнул коммент от неё, собственно, вторая ласточка в
наши окна:
— Доча, а почему у тебя все наряды такие легкомысленные?
— Они же красивенькие. И миленькие.
Батя у меня сверхразум, потому успел незаметно подмигнуть.
— Ты у меня и сама очень красивая. Не думаешь, что не стоит так
ярко подчёркивать это?
— И почему ты спрашиваешь?
— Мне кажется, это может провоцировать Самуила. Он ведь парень и
в весьма бурном возрасте.
Мы дружно стали слушать, как тикают старинные часы на кухне.
Батя первым не удержал смешка. Я следом.