- Иди сюда, - хрипло говорю я, мой член болезненно напрягается в ширинке джинсов.
Глядя на меня своими огромными темными глазами, она приближается осторожно, неуверенно, как будто я могу напасть на нее в любой момент. Я делаю еще один глубокий вдох, чтобы удержаться от этого. Вместо этого, когда она подходит ко мне, я наклоняюсь вперед и крепко хватаю ее за талию, притягивая к себе так, что она оказывается между моих ног. Ее кожа прохладная и гладкая на ощупь, а грудная клетка такая узкая, что я почти могу обхватить ее талию руками. Было бы так легко повредить ей, сломать ее. Ее уязвимость возбуждает меня почти так же, как и ее красота. Протянув руку, я нащупываю застежку ее лифчика и освобождаю ее грудь из заточения. Когда лифчик соскальзывает с ее рук, у меня пересыхает во рту и все тело напрягается. Хотя я видел ее обнаженной сотни раз, каждый раз это откровение. Соски у нее маленькие, розовато-коричневого цвета, а грудь такого же светло-золотистого оттенка, как и все остальное тело. Не в силах сопротивляться, я обхватываю руками эти мягкие округлые холмики, сжимаю их, разминаю. Ее плоть гладкая и упругая, соски напряглись под моими ладонями. Я слышу ее прерывистое дыхание, когда мои большие пальцы трутся об эти затвердевшие вершины, и мой голод усиливается. Отпустив ее грудь, я зацепляю пальцами пояс ее нижнего белья и спускаю его вниз по ногам, затем обхватываю ее лоно правой рукой. Мой средний палец толкается в ее маленькое отверстие, и теплая влага, которую я нахожу там, заставляет мой член дергаться. Она задыхается, когда мой мозолистый большой палец прижимается к ее клитору, а ее руки тянутся вверх, чтобы схватить меня за плечи, ее острые маленькие ногти впиваются в мою кожу. Я больше не могу ждать. Я должен заполучить ее.
- Ложись на кровать.- Мой голос охрип от вожделения, когда я убираю руку с ее киски. - Я хочу, чтобы ты легла на живот.
Она с трудом повинуется, когда я поднимаюсь на ноги и начинаю раздеваться. Я хорошо ее обучил. К тому времени, как я снимаю свою одежду, она лежит на животе полностью обнаженная, подушка подпирает ее соблазнительную маленькую попку. Ее руки сложены под головой, а лицо повернуто ко мне. Она смотрит на меня своими густыми ресницами, и я чувствую ее нервное предвкушение. Она одновременно желает и боится меня в этот момент. Этот взгляд меня возбуждает, но он также пробуждает во мне другой вид голода. Более темная, более извращенная потребность. Краем глаза я замечаю ремень от джинсов, лежащий на полу. Подняв его, я наматываю конец пряжки на правую руку и подхожу к кровати. Лора не двигается, хотя я вижу тревожное напряжение в ее теле. Мои губы дергаются. Такая хорошая девочка. Она знает, что ей будет еще хуже, если она будет сопротивляться. Конечно, теперь она уже знает, что я смягчу ее боль удовольствием, что она тоже получит от этого удовольствие. Остановившись на краю кровати, я протягиваю свободную руку и провожу пальцами вдоль ее позвоночника. Она дрожит от моего прикосновения, и эта реакция вызывает во мне темное возбуждение. Это именно то, чего я хочу, что мне нужно-эта глубокая, запутанная связь, которая существует между нами. Я хочу упиться ее страхом, ее болью. Я хочу слышать ее крики, чувствовать ее беспомощную борьбу—а потом видеть, как она тает в моих объятиях, когда я снова и снова довожу ее до экстаза. По какой-то причине эта маленькая девочка пробуждает во мне самое худшее, заставляет меня забыть все обрывки морали, которыми я обладаю. Она единственная женщина, которую я когда-либо насильно затащил в свою постель, единственная, кого я так сильно хотел . . . и таким неправильным образом. То, что она здесь, в моей власти, опьяняет—это самый сильный наркотик, который я когдалибо пробовал. Я никогда раньше не испытывал таких чувств к другому человеку, и осознание того, что она моя, что я могу делать с ней все, что захочу, - это порыв, не похожий ни на что другое. Со всеми другими женщинами это была игра, в которую мы играли, способ почесать взаимный зуд, но с Лорой все по-другому. С ней это нечто большее.