Он стонет, когда я целую его в ответ, мой язык обвивает его. Его правая рука обвивает мою спину, притягивая меня ближе к нему, и я чувствую растущее напряжение в его мощном теле. Его дыхание ускоряется, и его поцелуй становится жестким, пожирающим, заставляя мое тело пульсировать в ответ.
- Спальня. - его слова больше похожи на рычание, когда он отрывает свой рот и поднимается на ноги, поднимая меня с моего места. Прежде чем я успеваю что-то сказать, он хватает меня за запястье и ведет в хвост самолета. Я мысленно благодарю Бога за то, что доктор Голдберг крепко спит, а Изабелла вернулась в переднюю часть самолета; никто не видит, как Саймон тащит меня в постель.
Когда мы входим в маленькую комнату, он пинком захлопывает за нами дверь и тянет меня к кровати. Даже раненый, он невероятно силен. Его сила одновременно возбуждает и пугает меня. Не потому, что я боюсь, что он сделает мне больно—я знаю, что он сделает, и я знаю, что мне это понравится,—а потому, что я видела, на что он способен.
Я видела, как он убил человека всего лишь ножкой стула.
Это воспоминание должно вызывать у меня отвращение, но почему-то оно одновременно и возбуждает, и пугает. С другой стороны, Саймон не единственный, кто лишил себя жизни на этой неделе.
Теперь мы оба убийцы.
- Раздевайся, - приказывает он, останавливаясь в паре футов от кровати и отпуская мое запястье. Рукава его застегнутой на все пуговицы рубашки оторваны, чтобы скрыть гипс на левой руке, и с повязкой на лице он выглядит раненым и опасным одновременно—как современный пират после набега. Его правая рука бугрится мускулами, а непокрытый глаз поразительно синеет на загорелом лице.
Я люблю его так сильно, что это причиняет мне боль.
Сделав шаг назад, я начинаю раздеваться. Сначала моя блузка, потом джинсы. Когда на мне остаются только белые стринги и такой же бюстгальтер, Саймон хрипло говорит: - Я хочу, чтобы ты встала на четвереньки, задницей ко мне.
Жар скользит по моему позвоночнику, усиливая растущую боль между ног. Повернувшись, я делаю, как он говорит, мое сердце колотится от нервного ожидания. Я помню последний раз, когда мы занимались сексом в этом самолете—и синяки, которые украшали мои бедра в течение нескольких дней после этого. Я знаю, что Саймон не настолько здоров, чтобы выдержать такое напряжение, но это знание не уменьшает моего трепета и голода.