- Хар! – говорю ему, вырывая угол одеяла из руки. «Прогнёшься –
сделают вечным терпилой», я и так уже нахожусь в положении
полу-раба.
Один из стоящих возле «пахана» «шестёрок» стегает меня плетью,
не больно, но показывая «моё место» в иерархии. Ах ты шавка,
тявкать вздумала? Зря, ой зря, отдал свою палку, с одной стрелы,
скорее всего, всадник меня не убил бы, а там я уже мог достать его,
завладеть лошадью – другой вопрос, что мне с ней делать?
«Унижение» спускать нельзя, резко подскакиваю к ударившему,
залепляя в морду, пончо несколько мешается, удар выходит смазанным.
Крики, гвалт, на меня кидаются несколько краснокожих, одному
успеваю врезать лбом в лицо, и тут по голове прилетает ножкой моей
кровати, занавес.
Очухиваюсь ближе к вечеру, лежу на земле, руки-ноги связаны.
Голова деревянная, не иначе передоз от близкого контакта с частью
мебели. Увидев, что я очнулся, верещит подросток, из юрт выползают
местные. Начинается суд. Выносят приговор – растягивают верёвками,
пять ударов плетью по голому телу. Больно, но не смертельно, без
просечки кожи, лишь показать власть.
- Гондурасы, я вам ещё покажу! – сдача в плен и в моём случае не
принесла ничего хорошего, «надо было сражаться» - немного запоздало
сожалею я.
В наказание на ночь оставляют на улице, на той же «площади».
Связали, но хитрым узлом, без нарушения кровообращения,
предварительно дав одеться.
Ночёвка на холодной земле – занятие не из приятных, это не на
матрасе, лежащем на ортопедическом основании. Ранним утром, на
восходе, новый раунд воспитательной работы: стращают всеми
мыслимыми карами, в том числе типа саблей-шашкой «пахана». Затем
указывают на стадо баранов, на меня (говорят, что я баран?), двумя
пальцами изображают ходьбу, после чего палец «толмача» указывает на
бурдюк с водой и кусок мяса в руке.
Предлагают мне работу за пропитание? Хорошо, это шанс узнать
округу и сбежать.
Так и начались мои будни «барановода». Без наблюдения не
оставляли, первое время вообще был на подхвате у двух мальчишек. В
принципе, правильно, я же ничего не знаю.
«Табор» перемещался в одном им ведомом направлении. Шли от
колодца к колодцу, и это пока лишало всякой надежды на удачный
побег. Не представляю, как они ориентируются на местности?
Отношение аборигенов – отстранённо-холодное, «разговаривают»,
лишь отдавая приказы. Но ладно хотя бы после той порки наездов
больше не было. Пытаюсь учить язык, но по методу «реально полного
погружения», да при нежелании окружающих общаться – очень тяжело.
Лишь детишки – пастушки проявляют ко мне интерес, мучаю их. Успехи
пока минимальны, и нет твёрдой гарантии, что выученные слова
означают именно то, что я думаю.