Я пошла на первый предпринимательский риск: купила на вырученные деньги всевозможную нужную покупателям ерунду и старую тряпичную палатку, на которой нарисовала белой краской задорно подмигивающую единичку.
Время шло, порой бежало, я научилась считать сроки не страничками школьного дневника, а отчетными периодами. Палатка стала магазинчиком, после — еще одним, я наняла продавцов, поступила в платный вуз. Отец спился — ожидаемо, мать пестовала любимого сына — я заблокировала ее в конце концов, ошалев от постоянного «дай нам денег». В двадцать три я почти случайно вышла замуж за вдовца старше меня на пятнадцать лет, удочерила его малышку и выяснила, что семья — не погоня за ощущениями, а уютная гавань, и важно не пялиться друг на друга в экстазе, не обвинять, а быть рядом, смотреть в одном направлении.
Дочь окончила институт и лет через десять сменит меня на посту в федеральной сети магазинов бытовых и хозяйственных товаров «Целковик». Я уже третий год вдова и отправилась на эту экскурсию в память о муже.
Мы вернулись с залитого солнцем юга, и через месяц врачи озвучили приговор. Все произошло скоропостижно. А дуреха, рыдающая от меня в двух шагах на протертом диване, оплакивает несбывшиеся надежды.
— Солнышко, кончай мазать соплями диван…
Я заслужила спокойный сон, подумала я, подпихивая подушку под голову и морщась от ставшей сильнее от сырости боли. Я устала от людей, от их претензий ко всем вокруг, от их амбиций, стереотипов, пустых и пафосных лозунгов. Я не выносила людей — агрессивных, ленивых, капризных, алчных, — они же, как назло, потянулись ко мне, едва «убогонькая» превратилась в миллиардершу, и я улыбалась, конечно, в ответ, но знала, насколько все это наносное, как песок. Что я, что люди уверенно лицемерили: я зарабатывала на них, они хотели денег и покровительства.
Фанерные стены подрагивали от ветра, и в унисон со стихией выл обманутый кавалер.
Мир с треском разломился напополам.
Меня швырнуло в отчаянно ледяную бездну, я захлебнулась горькой водой, в глаза плеснуло концентрированной солью, дышать стало нечем. Стоял оглушительный гул, небытие болтало меня, как теннисный мячик в стиральной машинке, я пыталась не сделать вдох и ухватиться за что-нибудь, но все вертелось и исчезало прямо под пальцами и кончилось так внезапно, что я не поверила обрушившейся тишине.