- Лиля, я, кажется, просил не вспоминать мою фамилию, - доносится мне в спину ветром рычание Шкафовича.
- Прости, Ушастик, у меня память девичья, - и, также не поворачиваясь, махнула на прощание рукой.
Догонять меня начальник безопасности точно не станет, ибо не солидно бегать по территории отеля за юными девицами.
У меня же на то, чтобы добраться до нужного мне кабинета массажа и успеть переодеться, осталось десять минут, так что и прощаться мне с моим бешеным зайцем было некогда. С быстрого шага перешла на лёгкий бег в надежде, что и пациент мой тоже где-нибудь задержится.
Женя
Когда уложил спящую рыжую вредину в свою кровать, то думал не усну в такой близи от неё, но, видимо, чрезмерная усталость взяла свое, и я вырубился достаточно быстро и до утра.
После отдыха мозг соображал ясно и тем понятнее было, что вчера я зря притащил Ларченко к себе, а уж наш поцелуй так вообще был сверх идиотизма. Да только наблюдая как девчонка спит с приоткрытым ротиком мне до боли в паху захотелось повторить вчерашний эксперимент и снова почувствовать сладкий вкус невинного поцелуя.
Чувство, что я был первым, кто касался Лилю подобным образом, дурманило мой мозг и никак не хотело отпускать мою душу.
Поэтому ещё до пробуждения Ларченко я отключил в себе все эмоции, сосредоточившись только на выполнении задания. Это легко, если представить последствия моего провала – в лучшем случае убитая Лилия, в худшем – с ней сначала позабавятся, попытают, а потом только позволят умереть.
Для них она никто, просто расходный материал в достижении цели.
Неспешно следую за Ларченко по коридорам отеля, думая, как ответить на её вопрос, чтобы лишний раз не пугать девушку страшилками, а заодно найти решение, которое заставит упрямицу забыть мою фамилию.
Когда зашёл в кабинет для массажа, то Лилия, уже переодетая в форму отеля, смиренно стояла около массажной кушетки.
- Женя, не сейчас! У меня пациент с минуты на минуту, - тут же шипит мой Карапуз, испепеляя меня зелёным взглядом.
- Я в курсе, - и, отбрасывая свою барсетку на диван, сдёргиваю через голову футболку.
- Ушастик, ты совсем рехнулся?! – распаляется девушка, а когда я начинаю расстёгивать ширинку на джинсах, то точка кипения достигает максимума. – Зайчиков, вон!
И не только кипения, но и смущения тоже. Её розовые щёки и шея при виде меня раздетого в одних боксерах самодовольно греют мою жалкую душонку.