— Конечно, это так, но, — она тряхнула головой и стала
торговаться, как заправский делец, — у меня вообще-то уже есть имя
и репутация, можно сказать, собственный бренд. Я годами
нарабатывала клиентскую базу, или вы думаете, что к аристократам
пускают кого угодно? Нет, это тоже дорогого стоит. Я готова платить
вам сорок процентов, не больше.
Забавно, но во время торговли она автоматически перешла на «вы»,
словно я из категории знакомых перешёл в деловые партнёры.
Я усмехнулся.
— Дёшево же ты оцениваешь свой организм. Ты же понимаешь, что
из-за неправильной эксплуатации он тоже изнашивается?
— Неправильной? Почему это?
— Позже объясню, — отмахнулся я, — главное, что больше никто не
предложит тебе такую сделку.
— Ещё надо проверить, действительно ли вы — такой гениальный
лекарь, — надулась Ольга, — может, это вообще совпадение, что мне
вдруг так полегчало. Надо проверить ещё хотя бы один раз. И за
него, я, так и быть, заплачу сорок пять процентов. Разумеется, если
всё сработает, как оговорено. Также я предлагаю закрепить наш
договор у нотариуса...
— Ольга, расслабься. Что нам точно не нужно, так это лишние
бумажки. Я тебе верю, а ты вряд ли захочешь, чтобы моим даром
заинтересовался какой-нибудь другой лекарь. Переманит ещё, — я
усмехнулся, — и, чтобы этого не произошло, сойдёмся на
пятидесяти.
Ольга так билась за каждый процент, что этот спор доставлял мне
какое-то садисткое удовольствие.
К тому же, я всё больше убеждался, что она — моя пра-пра-пра...
внучка... Рихтеры всегда славились аккуратностью, справедливостью и
точностью... и не упускали своей выгоды.
Но, видимо, мой последний аргумент нашёл отклик в её душе, так
что она кивнула и согласилась.
— Значит, пятьдесят.
— И мы уже сегодня едем на вызов, — подытожил я.
— Подождите... Я совсем запуталась. Вы всерьёз утверждаете, что
носите мою фамилию?
— Стал бы я шутить о таких вещах?
— Но... — попыталась она что-то возразить, — я даже не знаю, как
к вам обращаться.
—- «Ваша Светлость», разумеется. Чему только учат сейчас
молодёжь?
Ольга посмотрела на меня с сомнением. Внешне я выглядел её
ровесником, ну, возможно, немного старше. Вид имел лет на двадцать
пять — двадцать семь.
Так что у неё не укладывалось в голове, что я старше её почти на
полтора тысячелетия. До того, как отправиться в склеп, я прожил
четыреста лет, и это были очень насыщенные годы.