— О! А вот и он! Михаил Александрович, на ловца и зверь бежит.
Доброе утро. Вот, господа — это товарищ Семибратов.
Нормально он меня представил. Их господами, меня товарищем. Но в
некотором смысле это было комплиментом.
По выражению лица полицейских я увидел, что им скучно и они
совершенно не испытывают желания продолжать общение ни с
Куравлевым, ни со мной.
— Михал Александрович. Беда у нас. Проникли в ваш кабинет,
перевернули, устроили кавардак.
— Кто проник?
— Вот я и вызвал полицию, чтобы разобраться.
Так, трындец. Значит, те, кто охотился на мои бумаги и данные
уже и сюда добрались.
Полицейские мялись с ноги на ногу. У одного шипела рация. Они
решительно не видели в ситуации ничего, что помогло бы им выжать
звёздочек на погоны или денег. Или и того и другого.
Я не утверждаю, что вся полиция только подобным и
занимается.
У меня много друзей из органов, которые пришли в правоохранители
по зову сердца, для того чтобы сделать и нашу жизнь чуточку лучше,
очистив от криминала. Но такими были далеко не все.
— А когда это случилось? Есть же камеры.
Куравлев надул щеки, отвел глаза и сообщил.
— Вот так получилось, что рано утром система перезагружалась и
сотрудники не заметили, как она зависла.
Он строго зыркнул на одного из охранников.
— Нет записей с камер. Ых, — Куравлев картинно замахнулся на
одного из них, отведя правый кулак за левое плечо, — поубивал бы.
Вы мне еще рапорт напишите!
Один из полицейских в звании капитана, наблюдавший всю картину,
мученически поднял брови домиком, посмотрел мне в глаза и грустно
выдавил:
— Заявление писать будете?
— Конечно, будем! — не дал мне ответить Куравлев, — а как же! Мы
это дело так не оставим!
Всё понятно. Куравлев перестраховался и прикрывал свой зад.
— Да подождите! А может быть ничего не пропало? Пройдите
посмотрите, гражданин, — капитан старался вывернуться из
ситуации.
— Хорошо, пойдемте, посмотрим.
Мы вошли в большой рабочий кабинет, представлявший из себя
помещение в пятьдесят квадратных метров с фикусами на подоконнике и
с тремя рабочими столами.
Мебель в кабинете, еще вполне прилично выглядевшая, стояла тут с
советских времен.
Раньше она раздражала, казалась допотопной, но теперь смотрелась
как антикварная, со своим собственным шармом.
Бумаги на моем рабочем столе были хаотично раскиданы, ящики
выдвинуты. В шкафу за рабочим креслом также царил беспорядок.
Кто-то пошурудил везде.