Прости, Эля, прости меня за это
чертово желание хоть иногда о тебе не думать…
— Точно в порядке? Или сердце?
Может, сбегать за Дарьей Андреевной?
— Я в порядке! — громыхнул Семен. —
В порядке!
С чердака он спустился с громадным
трудом. Вышел на веранду и тяжело опустился на лавку. Уперся
локтями в столешницу. В ушах стучала кровь и перед глазами плыли
темные пятна. Он подождал немного, потом откинулся на спинку. Очень
хотелось с кем-нибудь поговорить. С кем-нибудь живым. Прогулка с
Дарьей сослужила ему плохую службу: он вспомнил, каково это — не
быть одному.
Теоретически у него была семья. Был
сын. Была дочь. Но вот на практике все выходило куда сложнее. Семен
достал из кармана телефон и нашел в списке контактов нужную
строчку. Трубку Катя взяла после шестого гудка.
— Да? — гаркнула она так же, как
пять минут назад гаркнул он на Лешу.
— Привет, дочка, — сглотнул Семен. —
Я не вовремя, да?
В динамике раздался невеселый
хмык.
— Знаешь шутку про «перезвони через
десять лет»? Так вот, умножай мои десять на два. Что-то случилось?
У тебя все в порядке? Я говорила вчера с Лешей, он сказал, лечение
тебе помогает.
— Да, да. Да. Все так.
— Я очень рада, пап.
— А у тебя как дела?
— А у меня близнецы. Тимофей, не
бери это в рот! Ааа… Черт. Пап, я перезвоню.
— Конечно. Я только…
Но динамик уже транслировал тишину.
Семен остановился, посмотрел на дисплей. Позвонить кому-то еще?
Кому и когда он вообще в последний раз звонил? После смерти Эли
друзья сплотились вокруг него, а потом внезапно резко отдалились.
Сначала перестали заходить, затем и звонить. Катя сказала как-то,
что он сам всех распугал, что они не знают, о чем с ним говорить,
потому что все разговоры он так или иначе сводит к матери, что она,
конечно, все понимает, но это их семейное горе, и люди тут ни при
чем. И Семен решил, что она права, и что он больше не будет
говорить об Эле с другими. Однако вдруг оказалось, что говорить о
чем-то другом просто невозможно. На фоне ее смерти очень долгое
время все остальное казалось неважным, несущественным, глупым и
недостойным ее памяти. Но сегодня он рассказывал Дарье об
экспедиции в Сайлюгемский национальный парк, и это было хорошо.
Было ли это предательством? Он не знал. Но знал, что хочет
продолжить этот разговор. Будет ли это предательством?