Анна ходила по чугунной, увитой диким виноградом беседке –
три шага и поворот, три шага и снова поворот – и пыталась доказать что-то
сидящему на широкой скамейке отцу.
Месяц назад ей исполнилось сорок пять, но никто не давал и
сорока. Яркая голубоглазая блондинка с искусно затененными кончиками коротких
волос, она взяла от своих левантийских предков с отцовской стороны лишь едва
заметную полоску усиков над полной верхней губой. Они вносили в ее
рафинированно славянский облик пряную пикантную нотку, поэтому Анна их не
думала выводить их. Она пользовалась у мужчин бешеным успехом, имела молодого,
красивого любовника для тела и еще одного, постарше и поумнее, - для души. Жила
в свое удовольствие, денег получала немало. Не за работу в районном КВД,
разумеется, а от своих «конфиденциальных» пациентов, которые вовсе не
торопились нести свои неприличные болячки в государственный диспансер.
Только одно «но» было в ее легкой и радостной жизни. И
«но» немаленькое, а именно дочь Галина, с которой приходилось обитать в
двухкомнатной квартире. Пока был жив Михаил, с которым Анна хоть и не
развелась, но и вместе давно не жила, все обстояло гораздо проще. Он поселился
в квартире своей сестры, и Галина с ним. Но три года назад Михаил утонул на
рыбалке. Сестра его к тому времени ушла от мужа, вернулась к себе и выставила
племянницу под зад коленом. Михаил в той квартире прописан не был, прав на нее
никаких не имел, поэтому пришлось Галине убираться восвояси. Назад к матери.
Вот тут-то и началось самое веселое. Они и раньше не
слишком ладили из-за чрезмерного, по ее мнению, увлечения дочери религией. Нет,
Анна не была воинствующей атеисткой, даже ходила на Пасху в церковь святить
куличи, но дочь считала какой-то злобной фанатичкой. Уставится своими рыбьими
глазами и бубнит замогильным голосом: то не так, и это грех, и ждут тебя, мама,
на том свете черти со сковородками. Завесила свою комнату иконами от пола до
потолка, без конца жжет свечи и лампады, молится, лбом об пол стучит. А посты!
Это есть нельзя и то нельзя. Губишь ты, мама, свою бессмертную душу.
Как-то раз она не выдержала, вскипела: «Отвяжись, ради
бога! Я тебе не мешаю жить так, как ты хочешь, и ты ко мне не приставай. В рай
строем из-под палки не ходят». Как тут Галина взвилась, да как заорала: «Я не
могу терпеть рядом грех!» Даже страшно стало – дочь выглядела совершенно
безумной. Наверно, такие, как она, в средние века шли в крестовые походы и
сжигали ведьм на кострах.