Вслед за Анной заерзали и остальные заговорщики: Зоя,
Марина, даже отец вытащил из кармана какие-то таблетки.
Никита теперь уже был немного в курсе происходящего и
поэтому понимал: напряжение, царившее за обедом, ничто по сравнению с тем,
которое разлилось в гостиной теперь. Все словно ждали какого-то взрыва.
Достаточно было малейшей искры, чтобы видимое спокойствие разлетелось в клочья.
Эту самую искру сотворила Галина, которая подождала, когда
все усядутся, начнут есть, и только тогда начала демонстративно громко читать
молитву и крестить свою тарелку.
Алексей хихикнул, Анна с досады даже ладонью по столу
хлопнула. Эсфирь Ароновна тяжелым взглядом в упор смотрела на Галину. Никита не
выдержал:
- Дорогая, своей демонстрацией ты вводишь других в соблазн
посмеяться над тобой и над молитвой. А что в Писании сказано про тех, через
кого приходит соблазн, помнишь? Что лучше бы им камень на шею да в воду.
Галина осеклась и побагровела. Света под столом толкнула
Никиту ногой. Эсфирь Ароновна скрипуче засмеялась.
- Молодец, Никита, что оборвал эту нахалку. Только я
попрошу впредь не устраивать при мне богословские диспуты. Я этого не терплю,
понял? Если хочешь разговаривать на религиозные темы, иди в часовню и возьми у
Петровича ключи.
- Нет у Петровича ключей, - не подумав, буркнул Никита,
которого тирада Светиной бабки просто вывела из себя. – Сам он пьяный валяется,
а ключи забрал кто-то.
- Ну, туда им и дорога, - усмехнулась Эсфирь Ароновна. –
Давайте лучше выпьем. За нашу большую семью.
Но не успела она поднять бокал, как погас свет.