Он повернулся к Гильермо, опять воздев грязный палец.
— Когда мы, Спящие, начали приходить в ваш мир — то зачастую уже
сложившимися там, в нашем мире, группами, — поведал он инквизитору.
— Например, вы должны знать кланы, возникшие вокруг одной игры… где
нужно ногами пинать по мячу… здесь, в Терре, она непопулярна, но
кланы пришли оттуда. Или вот… Хозяюшки.
— Благодарю, бард, — кивнул Гильермо. — Мне
действительно интересно.
А ведь точно, бард. С инструментом, болтливый, в ярком наряде —
и голоса нет.
— Ладно, всё понятно! — замахал я руками. — И что? Оба клана,
находящихся в стартовом подземелье, будут допущены до других, если
пройдут первое? Те тоже проходить на пару придется?
— Нет, в последующем археологи из Академии направят нас в два
разных раскопа. Но право выбора, — высокопарно сказал Гомер, — маги
предоставят тому из кланов, кто в “стартовом”, как ты выражаешься,
подземелье, добудет главную тамошнюю реликвию. И есть условие.
— Какое?
— ...Нельзя убивать друг друга? — проницательно спросил
РыбНик.
Сатир кивнул.
— А говорили, не знаете…
— Просто это очень логично, — сказал полудемон. — Нельзя только
в стартовом инстансе — или вообще на острове?
— Только в стартовом, — угрожающе грохотнул Штаны из-под
забрала, точно из ведра. — И на территории стоянки магов. Но
вообще, если устроишь большие разборки — они куда угодно тут
припрутся…
Я проследил взглядом за последним из тюков, вытащенных гребцами
на берег. Кожаные плащи без каких-либо свойств, ничего особенного.
По иронии судьбы, именно в этом тюке запрятан был пластиковый
чемоданчик… К счастью, рыцарь-Хозяюшка, кажется, действительно
передумал нас грабить. Только понтуется, говоря простым языком,
нелюбимым Гомером. Пока передумал.
— Большие разборки? Так тут сам остров-то небольшой, — невинно
заметил я. — Вас сколько, по паре десятков?
— Меньше, — сказал Гомер. — Пятеро нас, пятеро Фей. Вон там за
горой в бухте расположи…
— Слышь, ты, сказитель хренов! — заревел воин. — Про свой клан
чо хошь сливай, а про мой — хватит! Я в натуре тебе говорю!
И, приподняв ее, потряс напоказ секирой. А потом как-то странно
замер. Сатир тоже прервался на полуслове. Я сидел рядом с ним на
корточках — и успел заметить, как тот на мгновенье “завис”, поводя
зрачками из стороны в стороны — читая невидимые мне строки.