— Мечников! — Распутин выглядел озадаченно. — Ты как умудрился
дом разнести?
— Так это не я, это граф, — я кивнул в сторону лежащего
Евдокимова. — Вот он сам свой дом и уничтожил.
— Ладно, разберемся, — он внимательно осмотрел всё. — А теперь
поехали в полицию. И да, этого тоже прихватите, будем разбираться,
— он кивнул на Евдокимова. — В противомагические наручники его.
До отделения мы добрались быстро, оказалось, что оно находилось
недалеко, в пяти минутах езды. Начальник отдела, когда увидел такую
представительную компанию, тут же начал бледнеть на глазах,
особенно смотря на Распутина. Но ректор быстро успокоил его, и
через несколько минут я пил чай в компании Долгорукова и Морозова,
пока ректор в соседней комнате допрашивал Евдокимова. Когда граф
пришел в себя и увидел перед собой Распутина, то очень сильно
испугался. Князь тут же взял его разум под контроль, и полицейские
не успевали записывать тот поток данных, что лился из уст графа. До
нас доходили только обрывки фраз, но даже этого хватило, чтобы
понять: граф попал.
Распутин вышел к нам через сорок минут и выглядел он довольным
донельзя.
— Знаешь, Мечников, я хотел тебя для начала обматерить, но после
того, что я узнал у этого урода, тебя не ругать надо, а награждать,
— Распутин расхохотался. — Оказывается, граф у нас любитель
иностранных денег, да не простых, а германских. Делишки свои он
давно крутит, но постоянно умудрялся как-то ускользать от моих
людей. А ведь мы его несколько раз допрашивали и даже с
менталистом.
— Ничего не понимаю, — Морозов вмешался в диалог. — Как же вы
его допрашивали, если он умудрялся скрывать свои дела?
— Так с ним другой менталист поработал, сильный, зараза, —
ректор пожал плечами. — Я ведь чуть не пропустил эту ниточку,
только чудом умудрился размотать весь клубок. Насчет долгов своего
друга можешь не переживать, — Андрей Михайлович вновь обратился ко
мне. — После такого дела все долги графа будут аннулированы. Так
что теперь можно вернуться обратно.
— Что тут происходит? — громкий голос со стороны дверей отвлек
нас. — Где мой человек, я спрашиваю?
В дверях стоял невысокий мужчина с азиатскими чертами лица и
тряс за грудки ничего не понимающего полицейского.
— Угомонись, Семен, — как-то лениво сказал Морозов, но я
отметил, что князь почти сразу поменял позу на более удобную, да и
Долгоруков с ректором тоже будто бы приготовились к драке. — Тут
твой граф, правда, ненадолго. Скоро поедет в царскую тюрьму, где
ему самое место.