Из большой гостиной убрали всю лишнюю мебель и накрыли длинные столы. Они тянулись двумя рядами и ломились от яств. К тому моменту, как немного отдохнувшая Лея в сопровождении Вивы спустилась вниз, гости уже были в сборе. Все ждали только ее. Подвенечный наряд она сменила на шикарное бальное платье нежно-розового цвета, украшенное тончайшими кружевами. В волосы Вива ей вплела нити розового жемчуга. Разговоры стихли, когда Лея появилась на пороге гостиной. А Кнуд даже привстал, завидев ее. Он уже был заметно навеселе и не пытался даже скрыть похоть, что вспыхнула сейчас в его взгляде.
Лея заставила себя приблизиться к мужу и опуститься на одну с ним скамью. А дальше началось празднество. Тосты поднимались за тостами, вино лилось рекой, и гости становились все пьянее. Лее кусок не лез в горло. Не хотелось ни есть, ни пить, ни вести светские разговоры. Тем более что постепенно вокруг нее не осталось ни одного гостя, кто был бы на это способен. Все чаще раздавался пьяный смех и непристойные шутки, все на одну и ту же тему – предстоящую брачную ночь. Громче всех гоготал Кнуд, заставляя Лею содрогаться от омерзения.
Для рабов во дворе был натянут шатер. Там шло свое веселье, и Лея даже завидовала им, что не может удрать подальше от аристократического пьяного сброда.
Как только появилась возможность, когда поняла, что большинство уже забыли о причине веселья, и никто на нее не обращает внимания, Лея поднялась к себе. Следом за ней пришла Вива.
– Дорта напилась и уснула в конюшне, – хихикнула она, и Лея поняла, что служанка ее тоже изрядно навеселе. Ну хоть кому-то сегодня было хорошо. – Так что мы с вами сегодня ночуем одни.
– Сомневаюсь в этом, – пробормотала Лея, прислушиваясь к шуму, доносящемуся из гостиной. – Помоги мне раздеться.
Вива освободила ее от платья, надела на нее вышитую сорочку, приготовленную специально для первой брачной ночи, и расплела волосы. Все это время Лея пребывала в такой грусти, что едва сдерживала слезы. Она даже представить не могла, что вот сейчас распахнется дверь, и в комнату ввалится пьяный Кнуд, чтобы заявить на нее свои права, как супруга. Одна эта мысль заставляла замирать ее от отвращения.
Вива клевала носом и еле держалась на ногах. Лея обозлилась и на нее, что в такую трудную минуту от нее не было никакого толка, и отправила ее спать. Сама она забралась под одеяло и продолжала прислушиваться к шуму веселья, которое постепенно шло на убыль. Многие гости уже разъехались, Лея слышала, как они садились в кареты и отправлялись по своим домам.