На экране, облачённая в красивое
свадебное платье, рыдала и заламывала себе руки моя подруга Света
Анжуйская-Захарова. Паладинша тянулась ко мне и взывала о
помощи.
Вдруг позади неё появился высокий
мужчина в золотой Венецианской маске, скрывающей верхнюю половину
лица, и перчатках, на которых была нанесена цифра «III». Он вдарил
Свете по затылку и закинул потерявшую сознание девушку себе на
плечо.
— Ты будешь моей, — торжественно
произнёс он. — Ты и твой род будете служить мне вечно!
Он уставился на меня с экрана. Ничего
не говорил, лишь криво ухмылялся. Своей позой он демонстрировал
превосходство и насмешку.
Мысленно я показал ему средний палец
и отвернулся. Перед глазами вновь была тьма, лишь слева мерцал свет
экрана.
— Бежишь, трусливый воитель? —
расхохотался Третий слева. — Я заберу её. Она будет страдать подо
мной.
— Будешь лучше стараться, выдуманный
принц, может и не будет твоя выдуманная невеста под тобой страдать,
— не глядя на него, ответил я.
— Ты не можешь знать, что выдумка, а
что правда, трус. А я могу. Правда в том, что ты убегаешь, бросая
её. Ты жалкое ничтожество, а не Вольный Воитель!
— Старайся лучше, умник, — отозвался
я, твёрдо «шагая» вперёд.
Я выбрал для себя путь.
Я в нём не сомневаюсь.
Мой путь — правильный.
Почему? Конечно же, потому что он
мой.
— Старайся? — прозвучал со всех
сторон какой-то механический голос. — Вызов принят!
И прямо передо мной появился новый
экран. На нём один из Касимовских — пузатый княжич, творил всякие
непотребства с Кристиной, а рядом с ними стоял ещё один статный
красавец в Венецианской маске. На его перчатках была цифра
«II».
Я скрипнул зубами. Разумеется, зубов
у меня не было, но я будто бы ощутил этот скрип всеми фибрами своей
души. А дело в том, что я видел свой путь — он проходил аккурат
между Вторым и Кассимовским. Продолжая «шагать», я старался не
смотреть на фантомное изображение своей невесты.
Хотя в голове моей вертелась одна
лишь мысль:
«Этой твари придётся здорово
потрудиться, чтобы заслужить моё прощение».
— А-ХА-ХА-ХА!!! — засмеялась тьма
вокруг, голос её перестал быть механическим, но звучал довольно
жутко. Будто чередовались разные мужские, женские и даже детские
голоса. — Думаешь, мне нужно твоё прощение, жалкая букашка? Я могу
уничтожить тебя прямо сейчас одним лишь щелчком пальцев. Стереть
твоё существование из прошлого, будущего и настоящего.