— А нож у тебя есть? Чем колбасу режешь? — поинтересовался
Борис.
— Колбасу? Хах, ее запах мне только снится, — девушка стала
рыться в своем камуфляжном рюкзаке и достала железяку средних
размеров, похожую на тесак. — Вот мой нож, выменяла его у одного
дурня. Сталь, говорят, хорошая. Сделан из какой-то там фрезы для
станков.
— Мда... Таким глаз не проткнешь, — тихо сказал Борис и
продолжил капать. — А что, ничего странного не заметила в тот день?
Может видела кого?
— Вроде нет, хотя... — Маша призадумалась.
— Говори, не тяни... — не выдержал паузы Сережа.
— Когда я прошла уже достаточное расстояние, только сейчас
вспомнила. Вот ты спросил, и сразу всплыло в памяти. Шум шагов
услышала сзади, решила, Ренат снова догоняет, и обернулась. Смотрю,
мужик из леса выходит с большим рюкзаком и ружьем, как у тебя. Ну и
пошел вдоль рельс в сторону Бякино.
— То есть через Рената?
— Получается, что так, — Мария была сильно удивлена, что совсем
забыла про этот момент. — Да вы его должны знать, часто по разным
станциям шляется, челнок, дед старый с бородой. Вон он идет как
раз.
К компании подошел Дмитрий Иванович.
— А я думаю, куда вы пропали с утра, — весело ответил дед и
протянул руку Сереже, чтобы поздороваться.
Сергей не подал руки, встал на ноги и прикинулся, что не
заметил.
— Нет ли у тебя ножика, дядь Мить? — спросил парень. — Консервы
надо открыть, помянули, а закусить нечем.
— Это мы запросто, это мы сейчас, — старый челнок похлопал себя
по куртке, потом по ремню, снял рюкзак и нашел в нем длинный тонкий
нож, похожий на кинжал. — Вот, держи, сынок.
Сережа взял нож в руки, рассмотрел и передал Борису
Валентиновичу. Маша встала и отошла чуть в сторону.
— Чем же тебе наш Ренатик-то не угодил? — спросил с легкой
дрожью в голосе Сережа. — Эх, дядя Митя... Ты даже следы крови с
ручки ножа не оттер.
Дед снял шапку, подошел к телу и тихим голосом произнес:
— Достал меня этот паршивец. Это он на станциях весь такой белый
и пушистый. А сам долю со всех тряс. Вот и напарника моего два года
назад по голове так хлопнул ладонью, что тот сначала дурачком стал,
потом умер через четыре дня. Такой мужик золотой был.
— Первый раз слышу про Рената такое, — перебил Сережа.
— Ага, я и говорю, боялись его, он же тряс тех, кто слабей и за
кого заступиться некому. Велел молчать при людях, иначе будет как с
моим дружком. Сил моих не было уже терпеть, я километры мотаю, как
белка в колесе, с утра до ночи, а он все забирал и требовал еще и
еще. Мало ему все время. В тот злополучный день я в лес забежал
нужду справить. Вышел, смотрю, изверг наш сидит на земле раненый,
ногу потирает. Говорит, сейчас ты меня, старая кляча, на себе
попрешь до станции на закорках. Тут-то у меня и всплыл образ моего
напарника в голове. Схватился за нож и всадил ему сразу в глаз,
чтоб наверняка. Оттащил в кусты, чтоб не сразу нашли. Потом сны эти
страшные покоя не давали, сам всё и рассказал, якобы его нашли
другие. Ну, чтоб похоронили, человек всё-таки, хоть и поганый.