9. Глава 9
- Даш…
Я не открываю глаза, хотя знаю, Мирон понимает, что я не сплю.
- Даш, поговори со мной.
Смотрю на него, он сразу теряется, словно даже уменьшается в размерах, опуская плечи.
- Даш, надо есть. Иначе ты…
Снова теряется под моим взглядом, отставляет тарелку в сторону. Вздыхает.
- Даш, так нельзя.
- А может, я хочу умереть, - говорю, глядя в стену перед собой. Красивое лицо Мирона кривится, кажется, он сейчас заплачет. Но он только дергает щекой.
- Даш…
- Я хочу побыть одна.
Он еще немного мнется и уходит из комнаты, оставив еду на тумбочке.
Прошел месяц. Месяц с того момента, как Луки больше нет. И меня нет вместе с ним. Я виновата в том, что он умер. И в том, что не умерла я. Я должна была быть рядом с ним тогда, а я испугалась. Испугалась смерти, и теперь должна жить одна.
Я пытаюсь вспомнить его лицо, то, когда он был жив, когда улыбался мне, громко смеялся, то, когда любил меня… Но перед глазами только бледное осунувшееся лицо умершего. Кровоподтеки и синяки замазали, и оно просто маска. Которую хочется сорвать, чтобы убедиться – там нет Луки. Но его там действительно нет. Потому что это только тело. Потому что Лука умер. А я нет.
Толпа расходилась нестройно, перешептываясь. В конце концов, у могилы остались только отец с мачехой и чуть в стороне Клим. Его розы лежали возле фотографии, и выглядело это почему-то зловеще. Валентина отошла в сторону, вздыхая.
- Пойдем, Матвей.
- Ты иди, я еще посижу.
Женщина, потоптавшись, не спеша пошла с тропинки к дороге. Клим минут через десять тоже удалился. Отец так и сидел, глядя на фотографию дочери, стирая слезы. Я аккуратно приблизилась, он поднял на меня глаза, спешно встал.
- Мне жаль, - сказала искренне, мужчина кивнул, снова переводя взгляд на фотографию.
- Она была хорошая девочка, - проговорил он. – Взбалмошная, характерная, но не злая… Злой никогда не была. И красивая, на мать свою похожа в молодости. Вы ее подруга?
- Мы неплохо общались, - соврала я. – Не могу поверить, если честно. Она ведь отлично плавала.
- Да, занималась с детства… Мать ее мечтала об этом, и я старался, деньги доставал, чтобы Кристина могла… - он снова заплакал, не сумев сдержаться. – Это несправедливо. За что, за что ее так?
Я могла бы сказать, что возможно, есть за что. А возможно, и нет. Что жизнь вообще штука такая… непонятная. И остается только надеяться на то, что за всем есть какой-то высший смысл, который нам, простым людям, непонятен и никогда не будет понятен. Потому что если не надеяться, то можно сойти с ума.