Людмила посмотрела на меня, я ответила хмурым взглядом.
- Кристина не пояснила, о чем речь?
- Нет. Она была очень взбудоражена, выпалила это все, потом распрощалась, трубку бросила. Я перезвонила, она не ответила, отписалась, что сейчас надо бежать… Больше мы не говорили.
- Вы следователю об этом рассказали?
Наверное, мой вопрос в который раз звучал по-дурацки.
- Рассказала, - вздохнула Людмила, - я рассказала все, что казалось мне подозрительным. Но вы же видите: никакой конкретики, никаких имен. Ничего. Следователь сказал, если бы был тайный любовник, остались бы звонки, переписка, так ведь? Они все проверили и ничего подозрительного не нашли.
- Но вы же не думаете, что это любовник ее?.. – я не договорила, женщина поежилась.
- Я не знаю. Он мог ее использовать, разве нет? Наивная влюбленная дурочка, готовая на все. Каких изменений она ждала? И что должна была правильно сделать?
Эти вопросы так и крутились в моей голове, пока я шла обратно в сторону тренажерки. Ответа у меня, к сожалению, не было. Зато стало ясно: следователь копать не будет. Эта мысль должна была меня порадовать, но почему-то стало грустно.
Удивительно, но Кристину с ее образом жизни я не осуждала. Она жила, как умела. Но мне было искренне жаль, если она действительно влюбилась, а он просто ее использовал. С другой стороны, она об этом уже никогда не узнает. И не почувствует той боли, которая бывает, когда теряешь любимого человека.
Когда открывается входная дверь, я вскакиваю резко, выбегаю из комнаты в смежную, на пороге которой стоит Мирон. Смотрю на него вопросительно, он только печально качает головой, уходит в кухню. Плечи опускаются, внутри глухая злоба.
- Так не бывает, Мирон, - произношу, появляясь в кухне, где он суетливо достает продукты из холодильника. – Неужели ничего нельзя узнать? Человека убили, и никто не знает, кто, за что?!
Голос срывается, Мирон тяжело вздыхает, прикрывая глаза, опирается ладонями на столешницу.
- Даш, - говорит, поворачиваясь ко мне. – Наверное, кто-то может узнать, и легко. Но я не Господь Бог, и не кручусь в этих кругах.
Сверлю его взглядом и понимаю: он это специально. Он хочет, чтобы я сдалась, чтобы забыла все случившееся. Чтобы простила тому ублюдку то, что он сделал.
Киваю, делая шаг назад, еще один, Мирон хмуро за мной наблюдает. Еще не так давно он радовался, что я начала выходить из комнаты и есть, теперь – нет. Он понял, что у меня появилась новая цель. Я хочу отомстить.