– Я не хотел выселяться из собственного тела! – возмутился я.
– Ещё как! – хихикнул Оливье. – Ты мечтал стать моим учеником, а это первый шаг к рабству. В старину верили, что истинный учитель способен по-настоящему преобразить любого. Передать знания в первозданном виде. Душа ведь состоит из знаний!
– Ученик получает частицу учителя и становится похож на него. Добровольно соглашается принять его дух, – догадался голем.
– Настоящий учитель и его ученик неделимы, тысяча поглотителей, – заулыбался хранитель вкуса. – Навсегда!
– Нет, – возразил я.
– Да, – убежденно зашипел Оливье. – Ритуал прошёл успешно. Не возьму в толк, почему я сижу на цепи!
– Вы сделали что-то не так? – невинно предположил Евлампий.
– Заткнись, валун, я провёл обряд идеально. Это с заморышем что-то не так!
– Со мной всё в порядке, – огрызнулся я.
Я наконец-то влез в штаны. Они плотно облегали тощие ноги, словно колготы. Сколько не растягивал, ничего не добился, и раздосадовано вздохнул.
– Мантию одевай! – скомандовал голем.
– Да, – согласился Оливье. – Без мантии ты похож на сладкого танцора с Ночных островов.
Я покраснел и резво взялся за верх безразмерного наряда.
– Больше всего выводит, что непонятно почему, – пожаловался хранитель голему. – Всё было продумано до мелочей. Готовое завещание лежало в хранилище Всемирного банка. Оставалось только вписать имя наследника.
– А как вы собирались умереть? – спросил голем.
– Феерически, – протянул Оливье и, выждав эффектную паузу, добавил. – Меня должно было убить огненным обручем.
Я натянул мантию, и теперь пытался высунуть голову через узкий воротник. Евлампий тоже молчал.
– Болельщики всегда пускают их во время гонок. Они знатно заколдованы и не вредят никому на стадионе, но в моей сумке лежал уловитель магии. Он бы притянул обруч и взорвался, а я бы загорелся, – продолжил хранитель. – Несчастный случай, на крысеныша никто бы не подумал. Вся ответственность на администрации арены.
Оливье ткнул пальцем в появившуюся над воротником шею.
– Вы сгорели точно по плану, – мстительно протянул я, высунув голову из мантии, и поправляя чёрную цепочку.
Хранитель вкуса пробормотал что-то неразборчивое.
– Сгорел, – тоскливо протянул он, – и попал на цепь, тыща горбатых моллюсков!
Оливье захлопал глазами, изумленно разглядывая ошейник. Ударил себя по лбу, закрутился, заскакал и запрыгал, выкрикивая радостные вопли вперемешку с проклятиями.