Сидя на дереве и наслаждаясь видом деревни, я стал подводить
свою рефлексию к концу. Эти два года прошли очень плодотворно,
пусть и превратились в небольшую рутину. Хотя кое-кто ее и
скрашивает. В последнее время я стал проводить как можно больше
свободного времени с уже двухгодовалым младшим братом – Каварамой.
Рос он очень бойким и активным мальчиком, чем-то напоминая
Хашираму. На самом деле все первое время меня не покидала надежда и
я сканировал его тело на наличие мокутона. Но как бы я не старался,
как бы ему не объяснял о чувствах, все оказалось тщетно. По всей
видимости чтобы пробудить мокутон нужен какой-то эффект. И скорей
всего этим эффектом являлось формирование источника чакры, а также
предрасположенность к стихиям. Я уже давно заметил, что у меня
преобладает именно вода и земля, как и у Хаширамы. А например у
Тобирамы сильна стихия воды и ветра. Возможно причина в этом, хотя
и не думаю, что все так просто. По крайней мере стихии Каварамы я
еще не знаю. Но, это уже не важно, мне не нужен от него мокутон,
чтобы любить и заботится о нем.
— Итама. — Неожиданный, но знакомый голос позади напугал меня. Я
чуть не свалился с ветки, на которой сидел. Быстро встав, я
повернул голову и посмотрел на пришедшего.
— Тобирама, ты смерти моей хочешь? — Возмутительно посмотрел
каменное лицо брата. Вот же маньяк скрытности и сенсорности, я даже
не заметил его приближающую чарку.
— Тебя вызывает к себе отец. — Сказал он серьезным голосом,
игнорируя мой вопрос. Отец? За два года мы с ним практически не
говорили, зачем ему вызывать меня? Непонятно, но повод скорей всего
серьезный, игнорировать его точно не стоит. А потому кивнув брату,
я стал двигаться в сторону дома, перебирая в голове предстоящий
разговор.
***
Кабинет главы клана Сенджу.
Темные круги под глазами, бесконечные кипы бумаг, а также долгие
совещания со старейшинами – вот из чего теперь состояла жизнь главы
клана Сенджу. Еще два года назад, его можно было назвать самым
счастливым человеком в клане. Красавица жена, талантливые дети, что
унаследуют его ремесло и волю, что еще может желать шиноби? Но у
шинигами были свои планы.
После смерти Морико, он словно потерял часть себя. За ту ночь,
когда его любовь всей жизни пробыла в муках, он словно постарел на
десяток лет. Ее же смерть и вовсе добила его. Но, несмотря на это
Бацума Сенджу не жаловался, не горбил спину от усталости и горя, не
откладывал работу клана на потом. Он понимал, что кроме него это
делать просто некому. Возможно, теперь клан стал единственным
смыслом его жизни. Пока он и сам не мог дать ответ на этот
вопрос.