Дети доставляют удовольствие родителям не только тем, что они есть, но иногда тем, что они могут. Бывали случаи, когда после активного общения с Отто Карловичем Федор-старший, отправляясь в обратный путь домой, передавал управление лошадью, то есть вожжи, сыну, так как, исходя из состояния, не чувствовал себя достаточно уверенным в том, что найдет должное взаимопонимание с лошадью. Такой поворот событий Федор-младший не мог расценивать иначе как счастливое послание судьбы. Управлять самостоятельно лошадью да еще в присутствии отца, пусть даже немного захмелевшего, было голубой мечтой любого юноши его возраста.
Для Федора-младшего это имело особое значение еще и потому, что с детства, еще не испытав любви к людям, он испытал необыкновенно сильную привязанность к лошадям. Они представлялись ему во сне, наяву, в мечтах и грезах. Он рисовал их везде – на песке, на снегу, выцарапывал на ледяной поверхности реки. А когда пришло время, то стал рисовать и на бумаге. Самым большим впечатлением детства было для него, когда отец сажал сына на самую смирную лошадь. Он крепко цеплялся рукой за пояс его штанов, и они втроем, не спеша, совершали прогулку по зеленому лугу. Со временем подстраховка отца, да и вообще его присутствие стали излишним. Подведя лошадь к амбарной лестнице, Федор вскарабкивался на нее, и потом они вдвоем мчались по пыльной дороге.
С возрастом набор удовольствий расширялся. Скоро самым любимым занятием стало гонять лошадей в ночное. Это понятие состояло из целой цепи приключений и чуть ли не преступлений. С приближением ночи русские «ковбои» на отработавших день лошадях выезжали на заранее облюбованный луг с сочной травой. Там наездники спешивались, спутывали передние ноги лошадям веревкой, чтобы они, наполняя желудки травой, слишком не увлекались и не удалялись далеко от облюбованного места. Где-то на опушке леса или в небольшой ложбине разводился костер. Формально он должен был отпугивать волков, бродивших по лесу. Фактически же костер являлся главным экзотическим элементом во всей ночной затее, ради которого молодые добровольцы-пастухи отказывались от теплых постелей и домашнего уюта.
Костер защищал сидящих вокруг от озноба в связи с проникновением под рубаху ночной прохлады. Он давал возможность испечь в образующейся горячей золе принесенную из дома, а чаще всего наворованную с чужих огородов картошку. Если добавить к горячей, запеченной картошке еще и не очень честным путем приобретенные свежие колючие огурцы, то можно точно сказать, что ночная трапеза была для юношей наивысшей точкой ночной эпопеи.