Я знаю, что стану капитаном каперского судна, потому что сумею всему научиться. Я завербуюсь юнгой, а как дальше я стану из юнги капитаном, я еще не придумала. Но главное – я думаю об этом, а если о чем-то упорно думаешь, это обязательно осуществится, так нам на уроках прикладной философии говорил отец Эпистемон, и у меня нет причин опровергать это суждение. Когда моя баркентина будет ломиться от награбленного золота и драгоценностей, я с командой навещу аббатство и припомню до мелочи все те пакости, которые здесь пришлось претерпеть. Я очень злопамятна, и мне это безумно нравится.
– Барышня Веронезе, о чем вы думаете?!
Я захлопала глазами. Метресса уловила мое мечтательное состояние и коварно напала из-за угла.
– Что я только что продиктовала, барышня Веронезе? Вы не слушали?
– Я слушала, метресса.
– В таком случае повторите.
И я отчеканиваю, к великому ее изумлению:
– Сонет – это старолитанийская форма стихотворения в четырнадцать строк, возникшая в тринадцатом веке от рождества Исцелителя. Сонет является строгой формой четырнадцатистишия. Первая часть сонета состоит из двух катренов, вторая – из двух терцетов. Размер сонета – пятистопный, реже шестистопный ямб. Канонической формой рифмовки является опоясанная и смежная равнозвучные рифмы для катренов, а для терцетов – две или три рифмы, отличающиеся от рифм в катренах. Для строгого сонета существует правило, по которому при наличии опоясанных рифм…
– Достаточно, – оборвала меня метресса. – Сядьте, барышня Веронезе.
Что я и проделала, победоносно глядя на притихших одноклассниц. Я знаю, что все они мне завидуют черной завистью, потому как не обладают даже малой толикой такой памяти, как у меня.
Это тоже мой талант. Я запоминаю все, не прилагая к тому никаких усилий. Я запоминаю цвета, запахи, речь, изображения, даже собственные сны я помню все до единого. Отец Эпистемон сказал, что Исцелитель наградил меня эйдетической памятью, а это большая редкость и может пригодиться мне в жизни, и в этом я опять-таки доверяю почтенному философу. Мне совсем необязательно слушать метрессу для того, чтобы точь-в-точь воспроизвести ее слова. Мало того, мне не нужно и понимать смысл этих слов, ибо вряд ли их понимает и сама метресса. Я даже иногда сочувствую бедным зубрилкам, они так стараются, и все впустую! Ах, как весело!