Кхм, вернемся к костюму. К плечам сзади крепился кунтуш – накидка, подбитая голубой норкой. Да, еще наискосок шла гербовая лента из темного муара с вытканным гербом герцогов Монтессори. Пожалуй, все, включая длинные шелковые перчатки и туфли (тоже сплошная парча).
Маэстро оглядел Оливию и изрек:
– Сплендидо! Великолепно! Вы, ваша светлость, должны почаще надевать свой парадный костюм – это сразу зажигает в ваших глазах сияние высокородности и придает вашей осанке воистину божественную стройность!
Для пущей «божественности» осанки я Оливии за спину стальную линейку сунула. Мне за это крепко влетит после сеанса, но сейчас Оливия уже смирилась и решила терпеть два часа в парадном платье, чтобы потом предать меня лютой, мучительной казни. Казнь она за два часа продумает во всех подробностях, я уверена. Что ж, у меня тоже есть время придумать, как этой казни избежать.
Я скромно села в уголке студии возле ширмы, чтобы наблюдать сразу и за маэстро и за Оливией. Оливия восседала в старинном кресле и впрямь как какая-нибудь древняя богиня, у ее ног маэстро разместил раскрытый ларец с самоцветами, серебряные кувшины и венок из шелковых роз – все это символизировало богатство рода Монтессори и красоту самой Оливии. Я находила это вычурным и помпезным, но Рафачелли – художник, он так видит.
Наступила тишина, нарушаемая только шорохом кисти маэстро и его приглушенными восклицаниями – так он общался со своим творческим гением. Я внимательно посмотрела на Оливию – глаза ее были задумчивы и бездонны. Значит, она находится в процессе Сочинения Большой Каверзы. А я вдруг почувствовала себя ужасно сонной, что было совершенно не ко времени. Вот такой сонной, вялой и любящей весь мир, меня и сцапает Оливия, подложивши в постель ту же жабу или иглобрюхого геккона (живет у нее в террариуме, редкий экземпляр неповторимого уродства). Оливия прямо обожает этого геккона: у него, мол, потрясающий яд, парализующий человека на несколько часов, достаточно легкого укола одной иголкой. И взглядом своим он может вызвать приступ истерии. И даже какашки у него ядовитые – ни вкуса, ни запаха, – подсыпал врагу в суп, нет больше врага. В моем случае до какашек, конечно, дело не дойдет, но…
– Мне скучно, – капризно заявила Оливия. – Я тут сижу, как кукла фарфоровая, а вы развлекаетесь!