- Отставить! – как вой сирены заревел
голос командира станции.
Дик свалился на пол и зажмурился,
ожидая, пока отпустит подпрограмма болевых ощущений. Поправил
вылетевшую челюсть и приподнялся на локтях. В том, что эти амбалы
заплатили за взлом своего профиля и их научили отключать боль, не
вызывало сомнений. На уральской платформе за это неминуемо
постигнет наказание и неважно кто ты, законник, военный или обычный
гражданский.
«Понятное дело, хакеры могли этим
пользоваться, но на то они и хакеры. А здесь обычные солдафоны, в
поисках очередной порции подпрограммы адреналина, вдруг были
допущены с такими изменениями личности!» - задумался Дик. – «Ладно
бы на основной платформе, но это серьезный объект с тщательным
отбором персонала и опасной работой».
Старс быстрыми шагами подлетел к
вытянувшимся по стойке смирно братьям и сквозь зубы процедил:
- В расположение каюты, бегом
марш!
После того, как двое из ларца дали
деру, посмотрел на поднимающегося с пола новичка. Протянул руку и
помог подняться.
- Следуйте за мной капитан, -
спокойно произнес он и, посмотрев на остальных, добавил: - Что
смотрите, марш готовиться к первому тесту!
***
В каюте командира было так же
аскетично, как и у других членов команды. Понятное дело, ведь все
предметы, личные вещи и мебель для взаимодействия с личностью
требуют дополнительной энергии, а здесь ее генерируют из кристаллов
в ограниченном количестве, отдавая большую часть на опыты. Вот, к
примеру, небо и дальний пейзаж могут быть просто картинкой, а
окружающие вещи нет. Они несут помимо внешнего вида и смысла еще и
практическую составляющую, их можно передвигать и использовать.
Здесь в замкнутом мире базы допускалось иметь личные вещи, но в
очень малом количестве.
Войдя в унылое личное пространство
майора, Дик вдруг почувствовал, как все вокруг пропитано
страданием, тоской и алкоголем. При всем при этом в вещах был
идеальный порядок. Это необъяснимое чувство, когда ты видишь душу
личности, потерявшую надежду и ищущую спасение в работе. Еще в
самом начале переселения в цифровой мир у многих наблюдалось
расстройство, называемое «Синдром отрицания потери». Особенно часто
им страдали те, кто лишился своих близких в пучине войны, но
осознание того, что жить теперь с этим придется бесконечно долго,
не давало покоя.