Ради нескольких строчек в газете. Записки о Доме прессы и Доме радио - страница 6
Михаил Михайлович трудился в Лениздате более двадцати лет. Я хорошо его помню. Интеллигентные черты лица, высокий лоб, очки делали его немного похожим на Александра Грибоедова. Он сумел создать команду профессиональных редакторов, наладил связи с Союзом писателей. Вскоре на витринах книжных магазинов появились новые книги: роман Веры Пановой «Спутники», поэма Александра Прокофьева «Россия», рассказы Ивана Соколова-Микитова…
С издательством стали сотрудничать и начинающие авторы.
«Помню, зашел к нам в редакцию худощавый офицер в больших кирзовых сапогах, – вспоминал Смирнов, – щеголевато вскинул руку к фуражке и, щелкнув каблуками, доложил: «Гвардии старший лейтенант Дудин принес на ваш суд рукопись». Это были стихи, составившие основу будущей книги поэта – «Переправа».
Однажды – уже после войны – Дудин привел к нам бывшего офицера-танкиста Сережу Орлова. Тот скромно сидел на стуле, потом достал из полевой сумки тетрадочку и прочитал несколько стихотворений. Помню, как поразило нас ставшее впоследствии хрестоматийным «Его зарыли в шар земной». Уходя, Орлов оставил мне свою тетрадочку, а вскоре принес вторую. Так родилась его первая книжка «Третья скорость», сразу ставшая значительным явлением молодой советской поэзии военной поры».
Продолжительное время работали у Михмиха редакторами деловитый Петр Копытин, потрясающий эрудит Александр Бессмертный, белокурая красавица Лидия Плотникова. Помню и миниатюрную Таню Зубкову, и крупную, царственную Татьяну Боголепову, и жизнерадостную, цветущую Нину Чечулину.
Михаил Смирнов
Позднее Нина Александровна так вспоминала один из моментов жизни редакции:
«За большим обшарпанным столом сидит задумчивый Петя Копытин и рядом с ним не менее задумчивый Леонид Соловьев. Редактор и писатель давно и безнадежно молчат. Но очень скоро у этих печальных молчунов выйдет самая жизнеутверждающая на свете книга – «Повесть о Ходже Насреддине». Мне же, как самой молодой и заливистой, конечно, по душе сверстники, знаменитые «три мушкетера» – Витя Курочкин, Витя Конецкий и Валя Пикуль.
К концу дня народу в редакции набивается столько, что «сидящие в кружок», не видят друг друга. Всё плавает в синем дыму. Курили тогда без зазрения совести, здоровье не берегли. Писатели являлись к нам «на огонек» прямым ходом, даже не раздеваясь, – вешалка была прямо в комнате за шкафом. Сколько же было редкостных людей, сколько интереснейших рассказов!»