– Где высадить тебя, мать?
Баба Зина снова промолчала, разглядывая улицы родного и в то же время незнакомого города. Они проехали мимо главного корпуса университета, и баба Зина торопливо махнула рукой.
– Здесь, что ли? – спросил водитель.
Баба Зина кивнула.
– Здесь не могу остановиться, дальше высажу, за светофором.
Водитель тормознул, чуть не доехав до остановки, и баба Зина, не прощаясь и не поблагодарив, вылезла из маршрутки. Водитель почесал затылок, озадаченно посмотрел вслед странной пассажирке, но через пару секунд хлопнул дверью, и маршрутка, чадя и уворачиваясь, влилась в поток автомобилей на центральном проспекте города. Баба Зина же, по-прежнему не глядя по сторонам, направилась к единственно знакомому ей месту – студенческому скверу, расположенному через площадь от университета.
Еще не дойдя до сквера, она остановилась и подняла голову на верхушки деревьев. Высокие клены, ясени, липы – они полностью скрывали маленький сквер. Долго смотреть на высокие деревья было трудно. Баба Зина опустила голову, асфальт расплывался перед глазами в красноватое пятно. До сквера оставалось метров пятьдесят. Она немного подышала, как ее научил один врач, постояла несколько минут и пошла дальше.
В сквере должны быть скамейки – баба Зина это хорошо помнила. Скамейки должны стоять вокруг памятника Ленину, в честь которого и назвали сквер. Любимое место в городе. Здесь всегда было полно молодежи: рядом находился университет, ремесленное училище и медицинский институт.
Кое-как, тяжело дыша и останавливаясь, Баба Зина доковыляла до деревьев. Снова встала, держась за темный, в глубоких бороздах и трещинах, ствол. Скамейки в сквере оказались на месте. Как всегда – кругом вокруг памятника. Но на постаменте вместо вождя мировой революции безмолвно играл на флейте голый мальчик. Баба Зина снова подышала. До скамеек было совсем близко, просто надо немного собраться с силами. Она сейчас, сейчас…
Закрыла глаза и увидела себя в белом платье в синий горох. Тогда тоже был май, они сажали деревья, вот эти самые липы, ясени, клены, тополя. Как же они выросли-то, и сквера за ними не видно, все заслонили. Сейчас тополей среди них уже нет. Деревья в тот день были совсем юные – тоненькие, нежные саженцы, такие же, как сама Зина и ее подружки. Таня, Любка, Ира. Они все из текстильного, после рабфака, а ребята в тот день пришли из университета – физики, цвет нации. Это было в сороковом, кажется, году. Да, в сороковом. А платье то в горох ей мама сшила.