Тетка открыла было рот от удивления, но потом ее лицо стало наливаться победной радостью в предвкушении скандала. Вокруг начали собираться люди.
– Видали, позвать ей кавой-то инженера надо! Я щас тебе Петровича позову. Вы гляньте, товарищи, сама рвань рванью, а права ей тут подавай.
Какая-то толстая баба неопределенного возраста в ситцевом халате и мужских сандалиях сокрушенно покачала головой.
– А и вправду, ты что ж такая рваная вся? Молодая еще, что ж ты дыры зашить не можешь? И не стыдно тебе?
Валентина невольно оглядела себя. На ней были джинсы, купленные в Милане этой весной. На джинсах шли частые прорези от середины бедра и заканчивались ниже колен, из прорезей торчала искусно выпущенная бахрома. Валентина переступила розовыми выгоревшими кедами с не менее художественной потертостью и запахнула плотнее легкий пиджак. Пиджак был сшит швами наружу, но особой его прелестью были три разномастные винтажные пуговицы.
Вокруг уже галдела немаленькая толпа. Люди гневно тыкали на Валентину пальцами и требовали покаяться не то за разбитую банку, не то за дырки на штанах, не то за что-то еще невнятное, за что им всем было жутко стыдно, о чем они твердили на все лады. Валентина наконец сама внимательно пригляделась к орущим людям и испуганно отшатнулась. Эти странные люди, преимущественно пожилые и толстые, имели нездоровый вид, к тому же все они были в одежде из очень плохой ткани, из какой шьют дешевые простыни. Один мужчина в полосатых пижамных штанах и домашних тапочках потрясал кулачком.
В какой-то момент Валентина подумала, что, возможно, эта группа стыдливых людей попала сюда из больницы, и вот она одна здесь наедине с ними. Ее взгляд в панике заметался по магазину, пока не наткнулся на девочку лет двенадцати. Девочка, одетая в легкий сарафан и белоснежные гольфы, с любопытством разглядывала Валентину, покачивая сетчатой авоськой с пустой стеклянной банкой внутри. И чем дольше Валентина смотрела на эти гольфы и на эту авоську, тем сильнее билось ее сердце, а тело покрылось липким холодным потом. Видимо, банка, упавшая Валентине на голову, все-таки что-то там нарушила, ибо только сейчас Валентина разглядела магазин.
Это было немаленькое помещение, но раз в двадцать меньше супермаркета, куда Валентина вошла около часа назад. На стенах висели надписи: «Рыба», «Мясо», «Бакалея», «Хлеб», «Соки-воды». Полки с товаром тянулись ровно по центру зала и вдоль стен. На одной из полок ровными рядами стояли трехлитровые банки с прозрачной жидкостью, на другой – такие же банки с коричневым повидлом, на витрине возле окна высились замысловатые пирамиды из консервов. Пол, выложенный потресканной желтой плиткой, мутно чернел разводами. Огромный плакат над выходом из магазина сообщал, что «Культурно торговать – почетный труд».