– Ну, а тебе-то что с того? Башка не трещит? Расширяется – сужается!
– Да пойми ж ты, дорогой мой товарищ, – тут он подошёл и в волнении сжал плечо юноши, – ты вот об этом задумывался? А-а. А я вот сам дошёл. Почему одни задумываются? О космосе там, о жизни? А другие – нет? Значит, есть у меня к этому способности. Я вот собираюсь статью написать, в журнал послать, – он кивнул на столик с раскрытой тетрадкой.
– Какую статью? Чего несёшь ахинею? Слушай, «физик недоношенный», ты работать собираешься?
– Александр, прошу вас. Пока поработайте без меня. У меня столько мыслей. Надо успеть их записать.
– Поди докажи сумасшедшему, что он сошёл с ума – еле слышно бурчал подталкиваемый к выходу Пострел. Но собрался всё-таки:
– Митрич, а ты уверен, что всё, что ты собрался настрочить – люди ещё не знают? Учёных – уйма! Наверняка кто-то про это писал.
– Да разве может одна и та же мысль придти нескольким людям? Ведь мы же все разные. Это невозможно!
– Может! Ещё как! Думаешь, почему на танцах парни всегда дерутся? Один хотел закадрить девчонку. И другому такая же мысль пришла. Повторяю: такая же, – тут он приподнял палец и поднёс к своему носу, – мысль пришла. Вот отсюда и драки! И это, заметь, массово! Узнай сначала, что другие про это пишут, а потом и сам берись.
– Верно-верно. – «Мыслитель» сник. – Сейчас же в интернете всё есть. Так! Ты ступай. Мне надо компьютер купить, с интернетом. Читать, читать и ещё раз читать! А потом писать, писать и ещё раз писать!
Уже с порога, обернувшись, Пострел, передразнивая, повторил последнюю фразу Митрича, нарочно ставя ударения на каждом первом слоге. Не успокоился. На лестничной площадке добавил:
– Компьютер-то только в кино видел! Эх, ты! Писатель! – опять с переносом ударения на первом слоге прокричал в закрытую дверь.
Но Митрич от своего не отступил. Пошёл, купил ноутбук, самоучитель, беспроводной модем. Жена была на всё согласна, лишь бы её не задевал.
Однако вечером забеспокоилась. Весь день не ест, не пьёт. Позвала ужинать. С трудом дозвалась.
– Что-то ты всё пишешь и пишешь, Коленька. Себя не жалеешь. Да и меня тоже. Работу вот бросил. Сел на шею мне. Я зарабатываю, а ты будешь диван просиживать?
– Ах, Настасья, ты Настасья! Отворяй-ка ворота! – в приподнятом настроении сел за стол Митрич, закатывая драные рукава рубашки. Глаза у него сияли от возбуждения.