«Этот Толя крепко влип. Понимает он или всё ещё хочет уверить меня, что вот-вот всё поправится?» Семён с безнадёгой взглянул на старого худого азербайджанца. В глазах у того стояло отчаяние и мольба. Начиналось-то как?
Не раз, и не два он встречал этого мастера-плиточника в разных местах: в торговых центрах, в школах, в больнице, когда тот занимался ремонтом или отделкой. Результат работы всегда был налицо, вернее, на лицевой поверхности стен и пола. Поэтому и пригласил его для ремонта квартиры. Надо было положить плитку. Сошлись быстро, цена устраивала.
Во время работы Толя (так он себя назвал) много рассказывал о себе. Поначалу Семён не прислушивался. Относился к нему как к радио на кухне. Говорит, ну и пусть говорит. Понять его было нелегко. Говорил по-русски плохо. Лучше сказать, вообще плохо говорил, с каким-то дефектом, с трудом, неразборчиво. Но, если приноровиться, со временем начинаешь понимать.
Получалось, что сюда, в наш город, он попал служить в стройбате лет 35 назад. Строил много чего, в частности, ту девятиэтажку, где Семён сейчас жил. Оттрубил, сколько надо. Потом так и остался. Строил то одному начальнику, то другому. Шли годы, а он всё строил, ремонтировал, и не кончалась работа никогда. Подумалось при этом Семёну, что зарабатывал человек, поди, большие деньги. Однако когда увидел, где и как живёт Толя – опешил. Крохотный участок земли, голый двор. Деревянная хибара с гнилым забором. Впрочем, так же жил и другой знакомый азербайджанец-каменщик. Что такое? Сапожник ходит без сапог? Их соотечественники, которые стоят или сидят на рынке – живут в двухэтажных особняках. А те, кто действительно работает не покладая рук – бедствует? Семён стал прислушиваться к Толиным рассказам.