В углу стояло подобие стола. На всем этом толстым слоем лежала пыль и грязно-бурая, толстая паутина. Видно было, что страшная лапа безобразного чудовища-горбуна не притрагивалась ко всему этому в течение многих лет.
Около стены было устроено нечто вроде кровати. Несколько досок на толстых поленах; на этих досках – куча отвратительного тряпья, служившего, очевидно, подстилкой и прикрытием уроду.
– Не теряя ни минуты времени, я должен вас спрятать, господа! – проговорил Путилин. Он зорко осмотрелся.
– Нам с тобой, дружище, надо быть ближе к дверям, поэтому ты лезь под этот угол кровати, а я в последнюю минуту займу вот эту позицию.
И Путилин указал на выступ конуры, образующей как бы нишу.
– Теперь, и это главное, мне надо вас, барынька, устроить. О, от этого зависит многое, очень многое! – загадочно прошептал гениальный сыщик.
Он оглядел еще раз логовище горбуна.
– Гм… скверно… Но нечего делать! Придется вам поглотать пыли и покушать паутинки, барынька. Потрудитесь спрятаться вот за сию пирамидку из всевозможной дряни, – указал Путилин на груду различных предметов. – Кстати, снимайте скорее ваш дипломат. Давайте его мне! Его можно бросить куда угодно, лишь бы он не попадался на глаза. Отлично… вот так. Ну-ка, доктор, извольте взглянуть на сие зрелище!
Я, уже влезший под кровать, выглянул и испустил подавленный крик изумления.
Предо мною стояла – нет, я не так выразился – не стояла, а стоял труп Леночки, убитой девушки. С помощью удивительно «жизненного» трико тельного цвета получалось – благодаря скудному освещению – полная иллюзия голого тела. Руки и ноги казались кровавыми обрубками, вернее, раздробленной кровавой массой. Длинные волосы, смоченные кровью, падали на плечи беспорядочными прядями.
– Верно? – спросил Путилин.
– Но… это… – заплетающимся голосом пролепетал я. – Это, черт знает что такое.
На меня, съежившегося под кроватью, нашел, положительно, столбняк.
Мне казалось, что это какой-то кошмар, больной, тяжелый, что все это не действительность, а сон.
Но увы! Это была действительность из блестящих похождений Путилина, моего друга.
– Ну, по местам! – тихо скомандовал Путилин, туша фонарь. – Да, кстати, барынька: зажимайте крепко нос, дышите только ртом. У вас слишком много пыли, а пыль иногда – в деле уголовного сыска – преопасная вещь… Тс-с! Теперь – ни звука.