На секунду в комнате повисла тишина. Розенберг всем своим видом показывал, что чувствует неловкость. Гарри же громко шмыгнул носом и сглотнул.
– Можете посетить эксперимент, если заняться больше нечем, – раздраженно сказал заведующий, резко выпрямившись и выставив свой живот.
– Благодарю, – ответил Эльдар, и ловким движением взял документы со стола. – Не каждый день выпадает возможность следить за ходом эксперимента такого высокого класса. Ваша лаборатория – единственная в таком роде и я не уверен, что смогу попасть сюда снова.
Розенберг на секунду просиял, но сразу же принял серьезный вид, как и положено заведующему.
– Удачи, – с натянутой улыбкой сказал он и отвернулся к сейфу.
Спустя несколько секунд, два друга шагали по светлому коридору. Эльдар через прозрачные стекла разглядывал все происходящее в помещениях, мимо которых они проходили, и молчал. Он добился своего и сейчас чувствовал легкость.
– Зачем ты на него надавил? – произнес Гарри.
– Помнишь, как в первый день тут было непривычно ходить? Казалось, что стены давят на тебя своей серостью, – сказал Эльдар, будто не расслышал вопроса. – Сейчас это обыденность.
– Милик, – потребовал Гарри. – Давай по делу. У меня нет сил, чтобы выбивать из тебя всю дурь.
– Чтобы дал нам разрешение, – ответил Эльдар и свернул в светлый коридор с десятком дверей, на которых высвечивались номера комнат. – Я месяц тут ничем не занимался, кроме сортировки документов. Я хочу попасть на эксперимент. Где еще выпадет такая возможность? Только тут. И это не ради новой должности.
– Что может быть интересного в том, как вливают одну жидкость в другую, встряхивают ее и получают что-то непонятное? А у заведующего ты мог бы просто попросить.
– Что интересного? – возмутился Эльдар. – Лаборатория занимается созданием новых вирусов в изоляции от окружающего мира и поиском вакцины. Если вирус станет опасным при синтезе с компонентами среды, то лекарство может спасти миллионы жизней, – он на секунду замолчал. – А прямолинейность решает проблемы, Алекс. Не надави я на заведующего, он бы солгал, а потом начал бы устойчиво сопротивляться.
– Прямолинейность создает вдвое больше проблем, – отчеканил Гарри. – Ты должен быть вежливым и дружелюбным врачом.
– Я должен ставить диагноз и лечить. Вежливым быть необязательно. Сделай я так с обычным человеком, ты бы не возмущался.