– Твою ж мать! Ну, позорно ведь в пижаме драпать. Где они наши пожитки прячут, как думаешь?
Ян пожал плечами, он десять часов как сам вынырнул из искусственной комы, откуда ему знать? В палату заглянула уже знакомая санитарка с веснушчатым круглым лицом.
– Нозов, на осмотр.
Ян поднялся с койки, оправил пижаму и пошёл вслед за веснушчатой хохотушкой.
– Душ то принял, жеребчик? – Усмехнулась она, когда они вышли в длинный коридор.
Ян растерялся – это она, в каком смысле?
– Давай живее, мальчик, наша Виктория свет Николаевна любит энергичных. – Она указала толстым пальчиком-сарделькой на дверь палаты с номером 21 и засеменила дальше. Ян поглядел ей вслед и как мог энергично постучал в дверь. Она была открыта и от его стука открылась сама собой, похоже, это были личные покои Виктории. Вместо стандартной госпитальной койки тут сохранилась большая двуспальная кровать, в углу стоял стол, заваленный бумагами и портативный терминал.
– Вы хотели меня осмотреть?
Виктория Николаевна приподняла очки в тонкой оправе и бросила на него мимолетный взгляд.
– Садитесь, ополченец.
Он примостился на краешке стула и, вдохнув будоражащий аромат Виктории, сжал кулаки до хруста. Как Ян ни старался смотреть в темное окно, бороться с собой было выше его сил – взгляд помимо воли упирался в декольте напротив. Наконец, она отключила терминал и, сняв очки, пристально посмотрела на него.
– Жалобы есть? – Она встала, закрыла дверь на замок и подошла к нему вплотную.
– Жалобы?…
Тут Ян почувствовал себя полным идиотом. Короткий белый халат возмутительно откровенно облегал шикарную фигуру Виктории, и до него, наконец, дошло, что имела в виду веснушчатая санитарка. Дальнейшее Ян помнил смутно, словно нанюхался дыма баюн-травы или сожрал литр яблочного самогона. Всё что осталось в памяти – «ёрш твою меть, ещё оказывается и так можно». Рваные воспоминания оканчивались близким разрывом танкового снаряда и градом осколков оконного стекла. Виктория вскочила с кровати и, прикрывая смуглую наготу тонким халатом, мгновенно превратилась из страстной любовницы в военврача.
– Оружие на первом этаже в кладовой за стойкой.
Ян торопливо натягивал пижамные штаны, а Виктория вдруг впилась в его губы жарким прощальным поцелуем. – Надеюсь, ты меня запомнишь, мальчик! И тут Ян понял, что она даже не знает его имени. А Виктория – первая «настоящая» женщина в его жизни, уже отдавала приказы по внутреннему госпитальному интеркому.