– Бейте боковые стёкла, дэбилы! Чего вы все сюда лезете! – Громыхал Пётр.
Из передней части автобуса послышались негромкие щелчки выстрелов. Лейтенант уложил диверсанта с очередным коктейлем и зацепил второго. Тот бросил ружьё и, зажимая рукой рану в плече, исчез в кустах. Народ тем временем драпал из горящего автобуса. Некоторым досталась картечь или осколки стекла, многие были обожжены. Моряки всё еще были в салоне, они подтаскивали к окнам тех, кто спёкся, и сбрасывали их на руки людей снаружи.
– Ян! – Закричал Дед. – Держи пожитки.
Ян подскочил к заднему окну и схватил рюкзаки.
– Всё! Жмуриков вытащить не успеем, сейчас баллон рванёт!
Моряки выпрыгнули из автобуса и, подхватив свои вещи и раненых, побежали, Ян припустил за ними. Раздался тихий свист, а потом баллон полный веспена грохнул так, что старый автобус подпрыгнул на метр и кривобоко осел, лишившись двух левых колес. Горячая волна приподняла Яна мягкой рукой, и он почувствовал, как ноги болтаются в воздухе. Потом его швырнуло на песок, протащило ещё около метра, и собственный рюкзак треснул его по затылку. Пару-тройку секунд он лежал, судорожно глотая смесь пыли и дыма, и вдруг, словно проснулся. Всё что происходило до этого, казалось затянувшимся утренним сновидением. Солдаты, коп с перегаром, ранний завтрак в странной компании. Но сейчас в ноздри бил запах дыма, опалённой человеческой плоти и свежей крови. И он понял – пришел конец его мирной жизни. Пускай не очень сытой и вольготной, но всё-таки спокойной. Дальше будет хуже, и ещё не раз ему придётся поваляться на земле, вдыхая страшные запахи смерти.
Лейтенант подошёл к трупу застреленного диверсанта и медленно размотал скрывавшую лицо чёрную ткань. Танец – сказал он и сплюнул. – Причем из южных. Наверняка сезонный рабочий. – Он поднялся на ноги и убрал пистолет в кобуру. – Вот вам и пятая колонна.
– Они же вроде терпеть друг друга не могут. Восточники и южане. – Сказал кто-то из толпы.
– Ты за них не переживай. Узкоглазые меж собой всяко договорятся – вера то одна. – Пробасил Пётр. – А вот парочку христовцев прирезать для них благое дело.
Того козла который подмял его в автобусе, Ян вычислил по запаху. Пах этот гад своеобразно и многогранно – настоящий ублюдок. Тщедушный Ян пытался себя укротить, но тело управляемое эмоциями рвалось вперед. Короткий замах, резкий прямой удар – мужик в дорогом измятом костюме покачнулся, правый в челюсть, снизу под дых, тот кажется, даже не понимал, за что его бьют. Он же просто хотел выжить, пускай ценой чужих жизней, но он ведь так важен – целый, мать его, руководитель департамента. Четвертый удар Ян нанести не успел – оттащили.