Вот почему Будда не вдавался в подробности, когда речь шла о плодах практики; это из разряда опыта, который не выразить словами. Это словно пытаться объяснять цветовую палитру тому, кто слеп от рождения: «А вот ярко-жёлтый цвет». Это бессмысленно.
Будда передаёт ответственность практикующим – они должны сами ясно увидеть плоды практики. Если вы сами видите плоды практики, то доказательство находится внутри вас. Вне зависимости от того, что вы делаете: стоите, гуляете, сидите или лежите, – у вас не будет возникать сомнений. Даже если кто-то скажет: «Ваша практика в корне не верна», – вы и бровью не поведёте, поскольку у вас есть неоспоримое доказательство обратного.
Если вы практикуете Дхамму, то именно так вам и следует поступать, в какую бы ситуацию вы ни попали. Опыт других людей вам не поможет, вы должны знать сами. У вас должно быть самма диттхи (sammā diṭṭhi) – верное воззрение. Но в действительности редко кому удаётся практиковать подобным образом хотя бы месяц, в течение пяти-десяти ретритов во время сезона дождей[34].
Как-то раз я жил на севере с группой монахов, которые были старше меня, но только-только приняли монашество. К тому времени за плечами у них было не больше двух-трёх ретритов, в то время как сам я прошёл уже десять. Что касается нашего совместного проживания, то я решил, что буду выполнять для них все те обязанности, которые обычно выполняют послушники: следить за их чашами для подаяния, стирать их одеяния, чистить плевательницы и так далее. Я не относился к этому как к чему-то, что я делаю для конкретных людей, я лишь выполнял так свою практику. Поскольку другие не выполняли этих обязанностей, я делал это сам. Я воспринимал эту ситуацию как благоприятную возможность накопить заслуги, и это давало мне ощущение удовлетворённости.
В дни упосатхи (uposatha)[35] я, бывало, готовил и мыл помещение, где собирались люди, и набирал воды для умывания и питья. Другие монахи ничего не знали об этих монастырских обязанностях и просто наблюдали за мной. Я не критиковал их за это, поскольку они действительно не знали этих правил. Я всё делал сам и, закончив, был весьма доволен собой. Я чувствовал вдохновение и прилагал к практике много энергии. Каждый раз, когда возникала необходимость сделать какую-то работу, например провести уборку, – не важно, было это связано с моей собственной хижиной или с жилищами других монахов, – я всегда убирался сам. Я делал это не для того, чтобы кого-то впечатлить своим усердием, а просто с целью поддерживать свою практику. Уборка хижин и других помещений похожа на очищение собственного ума от мусора.