– А пылищи-то сколько! – бурчала я, чихая через каждый шаг. – Пожалуй, оставлю пару футболок на тряпки.
Освободив шкафы, я полезла на полки и в комод, однако без перчаток трогать чужое белье не решилась. Да и носки, что прятались под кроватью и отличались явно не первой свежестью, переносить надо было только с химзащитой.
– Фу-фу-фу… – тронула я два черных комка мыском туфли на предмет шевеления в них живности. – Слушайте, а давайте кто-нибудь из вас за перчатками и чистящими средствами сбегает?
Тишина была мне ответом.
– Ну нет так нет. Если что, я скажу, что это вы разрешили мне использовать футболки в качестве тряпок.
Освобождать комнату от чужого хлама я закончила как раз тогда, когда в особняке звуки скандала смолкли. Прежде чем увидеть того, кто шел по коридору второго этажа, я услышала его шаги и затаилась.
– А где? – раздался голос, который принадлежал не Мише.
Пришлось выползать из-под кровати. Стоило видеть глаза мужчины. Он явно удивился тому, каким образом я появилась перед его очами, но меня это заботило мало. Как и его скептичный взгляд на вытащенные за порог вещи.
– А вы знаете, что меня похитили и удерживают здесь силой? – начала я с самого главного, но уже несколько заезженного.
– Не здесь, – ответил он скупо. – Пройдемте в мой кабинет.
О чудо!
До кабинета я шла вприпрыжку. Хоть один нормальный человек попался! Надежда, что давно померла во мне и выстроила себе памятник, всколыхнулась в груди, несмело выглядывая наружу. Неужели меня наконец-то отпустят домой? Очень на это рассчитывала, учитывая, что медведь по пути нам нигде не попадался.
Кабинет, в который меня привели, я уже видела. Предложив мне то же самое кресло, обходительный старший брат Михаила позаботился и о напитке для меня. Когда на его губах появилась обворожительная улыбка, я поняла, что надеяться не на что.
– Разрешите представиться. Владимир Алексеевич, старший брат оболтуса, который вас похитил, – стукнул он бокалом о мой бокал, опираясь своими нижними девяносто о столешницу рабочего стола.
– Радует, что вы понимаете всю соль ситуации, – протянула я, звучно шмыгнув носом.
– Я-то понимаю, но и вы поймите. Я не могу позволить себе вас отпустить. Не тогда, когда знаю, что вы журналистка, которая, покинув наш гостеприимный дом, тут же понесется писать громкие статейки на тему разоблачения, а то и в полицию, чтобы настрочить заявление. И да, я знаю, что в этом случае вы будете правы, но младший брат у меня только один. Я не могу позволить вам засадить его за решетку. Даже если я его отмажу, это поставит крест на его боксерской карьере.