– Вот те крест! – перекрестилась та.
А Вера Ивановна улыбалась.
– Что, тот Аркадий, который все добивался вашей руки, Софья Сергеевна?
– Да, это он и есть. Он сегодня уезжает на фронт, – с гордостью за своего друга сказала Софья. – Вот привез и установил мне печурку. Теперь, Елена, ты сможешь спать у меня. Ну и подарочек нам привез, – радуясь и гордясь его добротой, сообщила она. – Прошу всех к столу, – и она широким жестом, которым всегда раньше приглашала гостей, обратилась к соседям.
В ее гостиной тлела остывающая печурка, и было намного теплее, чем на кухне. На столе стояли чайник и чашки, а на тарелках лежало по кусочку хлеба с маслом и по кусочку шоколада. До полночи пили чай, растягивая удовольствие, затем попросили Софью поиграть им на рояле. Вместе пели песни, угощались распечатанной пачкой печенья и были счастливы этим мгновением, хоть ненадолго возвратившим их к нормальной человеческой жизни.
Когда Вера Ивановна и Зоя ушли, Елена спросила:
– Аркадий опять просил стать его женой?
– Просил ждать его и писать ему!
– Ты обещала?
– Безусловно! – как само собой разумеющееся сообщила Софья.
Прошло еще два тяжелейших месяца. Зима никак не хотела сдавать свои позиции.
Как-то ночью, возвращаясь с работы, Софья подобрала двух детей, которым было по три-четыре года. Ни своего адреса, ни своей фамилии они не знали. Кое-как добились от них, что мама умерла, и они замерзли и ушли гулять одни, и что им очень страшно.
Елена растерла детей водкой, оставшейся у Софьи с лучших времен, согрела их, накормила пустым, из картофельной кожуры сваренным супчиком и уложила спать.
Разобрали они с Софьей, что одного зовут Сашенькой, а другого Виталиком.
Где искать их родных, женщины не знали. Решили, что Софья даст объявление на радио и в газету, может, кто откликнется.
– А пока нужно их приютить, – сказала Софья.
В квартире стало трое детей, не считая внучки Елены, которой исполнилось одиннадцать лет.
Весь свой паек, состоявший из хлеба и соленой воблы, Софья отдавала Елене, которая готовила суп из этой рыбы на всех обитателей квартиры.
Нина все еще работала на рытье окопов, и сердце Елены разрывалось от жалости и невозможности помочь ей хоть чем-то.
Раз в неделю Нина приезжала домой помыться и переодеть белье. Она никогда не ела дома, понимая, как голодно сейчас и взрослым, и детям. Но Елена постоянно старалась не съесть свою порцию и отложить ее для дочери. Раз в пару недель она добиралась к фронтовой полосе, чтобы принести дочери что-то из теплых вещей и немного еды.