– Говорит, соскучился. Ехал мимо, решил поприветствовать. Ты его знаешь?
– Встречались. Скользкий тип.
– Вот и у меня такое же ощущение. Я его спрашиваю, как в районе с контрабандой? Слыхал, приток увеличился? А подполковник делает круглые глаза. Ничего подобного, говорит, следим строго… Может, и следят, но ты помнишь, что нам недавно Пэ Пэ говорил? Прет товарец из-за рубежа вовсю.
– Помню и знаю: разведчик наш зря таких вещей сообщать не станет, – сказал Михаил, прикуривая сигарету. – И генерал Гончарук, когда я был в округе, о том же самом толковал… Короче, надо выяснить, как действительно обстоят дела с контрабандой в нашем районе. Ты вот что, Зиновий, вызови Смолистого и поставь перед ним задачку. Срок даю четыре дня. Пусть все тщательно проверит. После его доклада решим, нужно ли принимать меры. Что-нибудь еще?
– Тут, понимаешь, один сигнальчик настораживает. Утром звонил начальник Кирсановки.
– Хмель? – спросил Бардин. – Я с ним вчера разговаривал, все было в порядке.
Он очень симпатизировал начальнику заставы Кирсановки. Тот напоминал ему собственную офицерскую молодость, когда двадцатидвухлетним старлеем Михаил стал самостоятельным командиром подразделения. Олег Хмель, как и Бардин в свое время, понюхал пороха и был награжден новым, только что введенным орденом Мужества.
– Вчера, может, порядок был, – сказал Постовский, – а сегодня с утра пораньше Хмель сказки мне начал рассказывать про какой-то старый монастырь.
– Есть такой на его участке, – заметил Бардин. – На оспариваемой территории.
– Буддийский, что ли?
– Наш, православный. Когда-то стоял он на том же мысу, что и Кирсановка. Построили его русские монахи. Они же канал прокопали, в который позднее Амур ринулся и образовал протоку. Но это уже после революции было, когда и монахов, и беляков, что к ним пристроились, из монастыря, скажем так, удалили, и все вскорости пришло в запустение. А до того обитель процветала. Казаки святых отцов почитали, и рублем, и оружием поддерживали, потому, должно быть, ни китайцы, ни маньчжуры их не трогали. А теперь вот «опамятовались», исконно китайским этот вновь образовавшийся по воле Амура-батюшки остров считают. Правда, дальше деклараций не идут, пошумели в шестидесятых и успокоились.
– Не скажи. Старший лейтенант Хмель доложил: в старом монастыре началась какая-то подозрительная возня. Это его обеспокоило.