Пауза затянулась. Костя ждал ответа на вопрос. Даже жевать перестал, уставившись на друга. А Михаил? Что он мог ответить Косте, если и сам не знал, есть у него семья или нет? Развода Софья не давала, официально они числились в браке. Но жила мадам Бардина с девочками в Москве, занимая две комнаты в роскошной папиной квартире. Тот, уволившись из погранвойск, занялся бизнесом и в средствах явно не стеснялся. Приезжавшего в столицу мужа любимой дочери принимали в его доме любезно, но Михаил чувствовал себя там чужим. На настойчивые просьбы приехать в Соколовку и жить по-семейному Софья отвечала уклончиво: скорее нет, чем да…
– Ты почему молчишь, Бардин? – заволновался Костя. – Вы разошлись, что ли?
– Нет! – сухо отрезал Михаил. Говорить об этом было неприятно.
– Что-то с Софьей случилось? Или с девочками?
– Все живы, здоровы. Обитают в Москве.
– Понятно, – присвистнул Костя. – Обычная история, Софочка в своем репертуаре…
– Давай замнем для ясности, – попросил Михаил. Фраза была из прошлого, курсантского лексикона, когда они понимали друг друга с полуслова.
– Не хочешь говорить, не настаиваю, – согласился Костя. – А за приглашение все равно спасибо. Давно ни от кого доброго слова не слышал. Жаль – не смогу воспользоваться.
– Почему? – напористо спросил Михаил. – Ты же говорил…
– Рад бы в рай, да грехи, дорогой мой, не пущают, – перебил Леденец. – Я уж сам…
– Как знаешь, – пожал плечами Михаил и, поглядев на часы, встал. – Мне пора. Через час уходит корабль, а нужно еще добраться до Казакевичева. Где официант, хочу расплатиться.
Лучше бы он этого не говорил. Взгляд Кости просверлил его насквозь.
– Брось старые штучки, Бардин, – сказал он зло. – Я пригласил, с меня причитается. И ни слова больше, иначе поссоримся… Что касается моего кармана, то, как сказал Сережа Есенин, не такой уж горький я пропойца… Прощай. Даст бог, увидимся. А нет – не поминай лихом!
Михаил молча протянул руку. Так они и расстались. Встреча оставила в душе неприятный осадок.