Алексиус почувствовал, что его самообладание пошатнулось. Его колени задрожали, а дыхание с хрипом вырвалось из лёгких. Всё, что он хотел сказать в ответ, вышло из горла стоном.
- Великолепно, - выдохнула Анника. Она небрежно потянулась за спину и схватив подушку, бросила её на пол. – На колени.
Алексиус, спотыкаясь, подчинился. Анника взялась за подол платья с двух сторон и грациозно выгнувшись, стянула его через голову. Её грудь приподнялась, когда руки оказались подняты, и Алексиус шумно сглотнул. На Аннике теперь не осталось ничего, кроме туфель и золотой цепочки на бёдрах. Её соски тоже были едва заметно подкрашены золотым.
«Сердце Мира», - подумал Алексиус.
Её тело было совершенным, небольшой шрам под левой грудью только подчёркивал тот факт, что каждая его часть была безупречной. Алексиус быстро заморгал, его член дёрнулся в предвкушении.
Анника лениво рассмеялась, поймав взгляд Алексиуса. Она шагнула к эльфу, и поставила ногу ему на бедро, открывая ещё более неприличный вид.
- Открой рот, - спокойно сказала она. – Вот так.
Она взялась одной рукой за волосы эльфа, и мягко, но настойчиво прижала его губы к себе. Эльф замер в этом почти поцелуе, ожидая инструкций.
- Хорошо, - отметила Анника, двигая его голову так, что губы эльфа заскользили по её складочкам. – Лижи. И без рук.
Алексиус отметил, что Госпожа не просила торопиться. Принц поднял глаза, наблюдая за её реакций, пока он с мучительной медлительностью скользил по её нежной коже своим языком. Он продолжал, проникая всё глубже, пока не оказался внутри. После краткой паузы, во время которой Госпожа издала удивлённое «ох», Алексиус начал выходить обратно.
- Очень мило, - промурлыкала Анника, проводя указательным пальцем по линии роста волос Алексиуса. – Действительно, очень мило.
Алексиус продолжил, хотя и ускорил движения. В конце концов, он не был сделан из камня. Через мгновение он забыл о хвастовстве и растворился в ощущениях: вкусе и запахе Анники, касавшихся его языка мягких выступах, негромких звуках одобрения.
У него начали болеть челюсть и шея. Алексиус не хотел демонстрировать, что ему приходится прилагать усилия, но он начать кряхтеть и вздыхать, изо всех сил стараясь поддержать прежний темп.
Анника остановила его движением руки, удержала на месте. Ему очень хотелось закрыть рот, дать отдых ноющей челюсти, но он не был уверен: было ли ему позволено? Анника не сказала, но её предыдущая команда: «только то, что я говорю» - тяжело повисла в воздухе. Что делать в такой ситуации? Наверняка существовало какое-то правило?