.
Набросав свой «антипортрет», она пытается дать ему понять, какова же на самом деле неизвестная ему Шарлотта Бронте, причём умело, по принципу иронического контраста, воссоздаёт свой образ: «Я не та серьёзная, солидная, рассудочная особа, которой вы меня представляете. Я бы показалась вам романтически настроенной и эксцентричной, вы бы нашли меня язвительной и резкой. Как бы то ни было, я презираю обман и никогда ради того, чтобы обрести почтенное положение замужней дамы и избежать клейма старой девы, не выйду за достойного человека, которого, по моему понятию, не смогу сделать счастливым»19.
Письмо это честно и мужественно. Ей должно было исполниться двадцать три – возраст, по викторианским представлениям, критический: уже полагалось быть «устроенной», а она отказывалась от независимого и обеспеченного положения, не имея иной перспективы, кроме затянувшегося «отдыха» в Хауорте и нелюбимых, изматывающих обязанностей гувернантки или учительницы.
А работать было необходимо, Брэнуэлл не оправдывал надежд семьи. Не став литератором, как мечтал, он вновь занялся живописью и даже, подучившись мастерству, а точнее в его случае сказать – ремеслу портретиста, открыл в близлежащем городе Брэдфорде мастерскую. Однако художник он был посредственный и клиентуры не нашёл. Он бездельничал, всё чаще его видели в брэдфордских тавернах. Наконец он вернулся под домашний кров. Очевидно, его мало тяготила зависимость от отца – не то что сестёр. Они как раз были очень щепетильны на этот счёт. Даже Эмили, с её органической потребностью жить только в Хауорте, полгода работала в пансионе, а Энн, стойкая и решительная при всей своей уступчивости и кротости, уже служила гувернанткой и писала домой мужественные письма. Шарлотта Бронте тоже приняла предложение знатного и богатого семейства Сиджвиков. Пребывание в их поместье Стоун-Гэпп ей потом казалось, наверное, кошмаром – так страдала её гордость от барственных замашек хозяйки. В письмах к Эмили она жалуется на высокомерие миссис Сиджвик, которую интересует только одно: выжать из неё побольше работы. Заботам гувернантки поручили двоих избалованных мальчишек, которые бывали иногда жестоки. Однажды один из них бросил в неё камень. Шарлотта не пожаловалась. Когда же он в порыве благодарности сказал при всех: «Я вас люблю, мисс Бронте», – мать пренебрежительно заметила: «Но, Джон, любить