– Клава, – позвал я. Голос прозвучал глухо, незнакомо. – Хочешь вискаса?
Клава спряталась еще глубже и злобно зашипела. Дурра!
Чай остыл. Я плюхнул пару ложек сахара и принялся мешать. Чашка чуть не выпала из рук, когда пронзительно зазвенел домофон. Нервы совсем разболтались.
–Кто?
– Я! – гаркнул в динамике знакомый голос дядьки.
Вскоре раздался настырный стук в дверь. Как будто не видит рядом кнопку звонка. В глазке я увидел широкую круглую рожу дяди Юры, маминого младшего брата. Кожаная кепка почти на затылке. Непослушный русый вихор спереди топорщится. Нос картошкой. Короткая дубленка распахнута, открывая необъятную грудь и такой же живот. Как обычно: клетчатая рубаха. Из-под ворота выглядывает полосатый тельник.
Я открыл.
– Мамка где? – проломился сквозь меня дядя Юра, ловко скинул остроносые туфли и пошлепал в одних носках прямо в кухню. Я закрыл входную дверь и пошел за ним.
– Че, матери нет? – задал он обычный глупый вопрос.
– В холодильник спряталась, – пошутил я.
Он даже не обратил внимание. По-хозяйски полез в буфет, достал тарелку и налил себе дымящегося борща.
– Странно, борщ свежий, а Светки нет. Дай хлеба.
Я протянул ему ржаную буханку и нож. Он криво небрежно отрезал приличный ломоть, чуть ли не в четверть буханки.
– Тут дело такое, – вдруг вспомнил он. – Дядька наш в Москве умер. Надо ехать.
– Что за дядька? – не понял я. – В Москве же сестра ваша живет двоюродная.
– А, Ленка пучеглазая? Нет. Там какой-то родственник дальний. – Он громко отхлебнул из ложки. – Горячий! Майонез есть или сметана?
Я достал из холодильника пакетик с майонезом.
– Короче, ехать надо, – сказал он, выдавливая из пакетика белую струйку.
– Зачем?
– Квартира там, в центре Москвы осталась. Прикинь! Ленка пучеглазая ее продаст, – должна поделиться.
– Так может, у дядьки этого дети были…
– Не было никого. Светка знает его, ну, мать твоя. Я-то его не видел ни разу. Ленка пучеглазая позвонила, просила приехать на дележку. Царство ему Небесное, как там его, Эрнест Иванович.
Что? Эрнест Иванович…Где-то я уже… Так мне же письмо сегодня по мылу пришло от какого-то Эрнеста Ивановича, да еще с темой «Племяннику». Ерунда какая-то.
– Ну, че, где мать? – спросил дядя Юра, покончив с борщом.
– На работе. Ее никуда не отпустят. У них пациентов – целая больница, да еще студентов-практикантов на нее повесили.