Марков, возвращая пропуск, перебил:
– Сейчас дело не в нарушении, товарищ Хрусталев. Видите, убитый лежит. Позвоните 02. Скажите, чтобы работника прокуратуры взяли с собой. Только, я вас прошу, побыстрее, уже темнеет.
– Понял, товарищ старшина, я бегом.
Хрусталев напрямик, через пустырь, побежал.
«К магазину. Правильно. Там телефоны-автоматы, да и по служебному можно позвонить». Старшина возвратился к трупу и сел метрах в семи на траву. Только что пережитые события не давали покоя…
Марков, как обычно, нес службу в парке. Был теплый летний вечер. На детской площадке малыши с визгом и смехом катались на педальных машинах. Старшина невольно загляделся на черноглазого мальчугана, который, ловко управляя машиной, носился среди ребят.
Подошел напарник, сержант Кривец. Поговорили с минуту и разошлись. Кривец направился вдоль реки, а Марков принял левей, по косогору. Обогнул планетарий, у которого стояла небольшая очередь. На площадке, где вертелась карусель, гам и смех. Но порядок полный, и старшина с улыбкой, не торопясь, пошел дальше.
Марков любил дежурства в парке. Хотя это место считалось неспокойным, ему нравилось здесь все: и этот галдеж ребятишек, и тихие тенистые аллеи, и заросшая тиной река. Сам он родился и вырос в этом городе. Навсегда остались в памяти годы войны. Его родители были оставлены в городе для подпольной борьбы с фашистами. Конечно, никто ему, шестнадцатилетнему пареньку, не говорил об этом. Но Михаил догадывался и всякий раз, как бы невзначай, рассказывал дома о размещении вражеских войск и техники, об их численности.
Навсегда остались в памяти Маркова виселицы, на которых были повешены ни в чем не повинные старики, женщины и дети. Поэтому сразу же после освобождения Михаил ушел на фронт. Был дважды ранен, но все-таки расписался на стене рейхстага. После демобилизации из армии Марков поступил в милицию и вот уже более двадцати пяти лет несет нелегкую службу.
По узенькой заросшей аллее подошел к стрелковому тиру. Три дня назад там случилось несчастье. Неизвестные напали на сторожа и похитили двенадцать восьмизарядных малокалиберных пистолетов. Сторожа доставили в больницу без сознания, и вряд ли в ближайшее время он придет в себя.
В заросшем уголке парка даже в разгар солнечного дня сумрачно, а сейчас, когда солнце село за дома, стало почти темно. По аллее навстречу Маркову, пошатываясь, шел пьяный мужчина. Марков остановил его: