– Но почему же Бог его не наказал? – искренне спросила Элен.
Эриксон едва заметно устало улыбнулся.
– Возможно, Господь не снисходит до таких малостей? А, быть может, Он с самого начала не положил в его душу те самые зернышки. Вот он и живет, и даже вполне себе комфортно. Извини, он меня больше нисколько не интересует. Вот и времени с тех пор уже немало прошло. И обиды на него вроде бы нет. Просто случилось и случилось. Еще один урок жизни. Это как бывает: проплывет мимо парохода старая трухлявая, никому уже не нужная лодка. Проплыла и забылась. А ведь она когда-то была кому-то нужна, на ней прошел чей-то кусок жизни… Вот и вся сказка. Интересно?
– Даже очень.
– А зачем я тебе все это рассказал, не знаю…
– Мы говорили о зависти, – напомнила Элен. – Вас рассердил кочегар?
– Возможно. Он с таким демонстративным удовольствием помыл кофе руки, все равно, что плюнул в душу. Да и камень в окно – из того же ряда. Нет, пожалуй. Осколки собрал, стекло вставил – и забыл. А такое долго не забывается. Ты помнишь, что он при этом сказал? «Ты выше на ступеньку». Да, всего лишь на ступеньку! Но из-за этой ступеньки мне завидует не только он. Понимаешь, с той ступеньки начинается независимость. Я уже могу себе позволить никому не завидовать, потому что я к этому пришел. Я выше зависти, понимаешь? Мое тело стало почти стальным. По крайней мере мне так кажется. Меня просто так уже не согнуть… Если б ты только знала, какая каменистая и тяжелая была к этому дорога. Ноги в кровь, сил нет, а я шел…
Он давно отвернулся от Элен, смотрел вперед, на проплывающее под винтом его «Эскильстуны» море. И все говорил и говорил, скорее сам с собою, чем с Элен, подчиняясь внутренней потребности выговориться, в чем-то утвердиться, освободить от каких-то сомнений свою душу.
Элен стояла чуть сзади и все еще держала в руках давно остывшую чашку.
– Скоро ты увидишь тех, кто бросает камни. Посмотришь, много ли у них хлеба, – продолжил он. – Они думают, революция даст им хлеб. Все ли они знают, что хлеб родится в поле? И его еще надо вырастить. А это очень нелегкая работа. И камни тут ни к чему. Просто, надо работать – в жару и в стужу, до седьмого пота, до кровавых мозолей… Ты была молодая, глупенькая, многого не понимала. Тебе это простительно. Надеюсь, теперь, с возрастом, ты уже многое поняла. В жизни все просто: надо идти и идти. Если не будешь жалеть сил – придешь. И тогда тебе не придется спать на скамейке и расплачиваться своим телом за кров.