– Охренел, братишка. Нельзя в дороге на такие вещи даже внимание обращать.
– Яш, да ты не грузись, эт я так, к слову!
– Ты базар-то фильтруй! – Вскипел я неспроста – незадолго перед этим у меня умерла мать, так и не оправившись после аварии, но, заметив удивление на лице друга, я сказал:
– Примета плохая, Иван. Особенно в дороге.
– О… смотрю, ты у нас в приметы уже верить стал. А картишки раскидывать не пробовал? А, Яшк? – Ванька прыснул, а я в ответ беззлобно выругался:
– Да пошёл ты! Короче, я тебя одного не оставлю, что-то на душе неспокойно. Мало ли кого Федот притащит, мы сейчас к мяснику пораньше заглянем, а на стрелу позже подтянемся. Сами управимся, санинские пацаны адекватные, с ними всегда добазариться можно. А вот с мясником могут быть проблемы, да и разговор надо правильно поставить, этот гандон кое-что просечь и прочувствовать должен. Давай садись за руль, у меня уже в глазах всё сливается, и гоним в Алтайку. – Мы поменялись местами.
Скоро «бэха» летела по спящим улицам Новоалтайска, до которого от Барнаула минут двадцать езды.
– Яшка, ты помнишь, куда ехать?
– Ага. Не вижу табличку. Какая улица?
– Промышленная, – ответил он, включив дальний свет.
– Промышленная, говоришь? Дуй прямо, потом повернёшь направо, на Тюленина, оттуда в третий переулок налево. Там остановишься у дома. Большой такой, окна на дорогу выходят. Перед воротами асфальтированная площадка. Короче, домик заметный, даже в темноте мимо не проскочишь.
– Замётано. Слышь, а откуда ты так хорошо дорогу знаешь?
– Да с Шалым как-то ездили, и, прикинь, к этому же козлу. Тогда тоже по долгам накосячил. Он, падла, как пионер – всегда готов кинуть ближнего.
– Гы-гы… и дальнего тоже, типа! Слышь, Яш, а терпилу как бить – сильно или не очень?
– Сильно. Только не по морде. Надо, чтобы фейс у него чистенький был. Тормози! Вот тридцать четвёртый дом. Смотри-ка, не спит, свет горит.
Мы вышли из машины. Я постучал в окно, а Иван с хрустом размял пальцы.
Отодвинулась занавеска, в стеблях помидорной рассады появилась мятая физиономия хозяина дома.
– Какого хрена по ночам шаритесь? – рявкнул рассерженный мясник, открывая форточку.
– Ты выйди, Семён, – спокойно ответил ему Иван, – дело есть, поговорить надо.
– Приходите утром, – наглости в голосе должника поубавилось. Он попытался закрыть форточку, но Иван ударил кулаком – посыпалось стекло, мужик отшатнулся, уронив несколько ящиков с хилыми ростками.