– Нисколько, штурмбаннфюрер, я готова, – откликнулась Маренн.
– А фрейлейн Джилл, может быть, пока прогуляется с моей супругой?
Шелленберг указал взглядом на фрау Ильзе. Она стояла в стороне в длинном платье из темно-синего бархата и обмахивалась веером. Чуть сдвинутые над переносицей красиво изогнутые брови и прикушенная губа явно свидетельствовали, что она недовольна, что её заставили ждать.
– Мама, я не хочу, – прошептала Джилл Маренн, у неё сразу испортилось настроение. – Лучше я пойду к Зилке.
– Джилл, так нужно, – строго ответила Маренн. – Фрау Ильзе тоже не может стоять в одиночестве. Это всего несколько минут, потерпи.
– Но о чем мне с ней говорить?
– Ну, расскажи ей о накидке из леопарда, очень женская тема.
– Мама, ты шутишь?
– Иди, Джилл.
– Ну как? Договорились?
Шелленберг терпеливо дождался, пока они закончат диалог, и предложил Маренн руку.
– Пойдемте, фрау. Барон Маннергейм сейчас как раз беседует с рейхсфюрером.
– Конечно, штурмбаннфюрер.
Маренн ободряюще улыбнулась дочери. Глубоко вздохнув, Джилл направилась к Ильзе. Заметив, каким колючим взглядом та наблюдала за её приближением, Маренн поняла, почему Джилл неприятно это общение. Когда Джилл подошла, Ильзе сухо поздоровалась. Впрочем, Маренн было хорошо известно, что и к ней самой супруга штурмбаннфюрера относится не лучше. В каждой молодой привлекательной женщине она видела конкурентку, и это вызывало у неё раздражение. Но что поделаешь, ради дела Джилл придется несколько минут изображать, что фрау Ильзе для неё – просто лучший собеседник. Она была уверена, что дочь справится с задачей. Самой же ей предстоял разговор куда серьёзнее. Финского барона Маренн увидела издалека. Он стоял с рейхсфюрером в нише окна, мимо них только что прошёл официант в ливрее, предложив шампанское. Высокий, около двух метров не меньше, с идеальной гвардейской выправкой – приземистый рейхсфюрер рядом с ним вообще как-то терялся. На парадном мундире барона – ордена царской русской армии, Большой крест шведского ордена Белой Розы, финские и прибалтийские награды. Она знала, что Маннергейму около семидесяти, но выглядел он гораздо моложе. Бесспорно, в молодости он считался красавцем. Да и сейчас то и дело привлекал взгляды дам, находившихся поблизости.
– Фрау Ким, подойдите, – заметив, что Маренн подходит с Шелленбергом, пригласил Гиммлер. – Вот наше светило, барон. Надежды многих наших воинов, раненных в военной кампании в Польше, сейчас связаны с ней, и надо отдать фрау должное, они оправдываются.