Я был несказанно рад, что Артемий Георгиевич собрался обучить
меня пусть самому простому, пусть самому безобидному и, возможно,
даже самому бесполезному и затратному заклинанию. Однако для меня
это было новым шагом. Ступенькой вверх. Возможностью, которую я не
мог упустить.
Только вот спустя несколько часов попыток я не продвинулся ни на
миллиметр. Сколько бы я не вчитывался в учебники, но у меня ничего
не получалось. От слова совсем.
А ещё эти гребанные тревожные мысли по поводу Григоряна и
Громова никак не отпускали меня. Возможно, именно из-за этого мне и
не удавалось сосредоточиться...
Твою мать! Как же я влез во всё это?
Хотя, если подумать, влез-то в это дерьмо я уже очень давно и
погряз в нем по самую голову. Да уж, теперь уже поздно дергаться...
В любом случае, Григорян, даже если и имеет с этого свою выгоду, он
абсолютно прав. Оставить Громова на самотек у меня уже не
получится. Ведь рано или поздно он разберется со всеми своими
проблемами и не дай бог вспомнит про меня. А он вспомнит... и что
тогда будет?
Ответ очевиден — ничего хорошего!
Я сглотнул от неутешающих мыслей и предпринял очередную попытку
создания Походного фонаря. Результат всё тот же. Нулевой.
Да блин!
Я отложил книгу в сторону, поднялся и отправился в лабораторию
артефакторики.
Надеюсь профессор ещё там.
Прибыв в кабинет, я обнаружил в нем не только Артемия
Георгиевича, но и ещё одного ученика. Вешкина.
Офигеть! Кирилл по серьезному взялся за это дело. Удивительно
просто!
— О, Фирс! — Проговорил профессор завидев меня на входе в
кабинет. — Проходи, ну как дела?
— Да не важно... — честно признался я. — Ничего у меня не
получается. От слова совсем!
— Хм... Я почему-то был уверен, что судя по твоим способностям в
телекинезе, ты быстро освоишь одно из самых базовых заклинаний.
— Ну... вот как-то так. — Расстроенно проговорил я.
— Надо подумать...
— Фирс! — Вмешался Кирилл, пока Артемий Георгиевич отвлекся на
свои мысли. — А глянь, что я сделал! Я же говорил, что позже тебе
покажу!
Вешкин радостно дал мне в руки небольшую, деревянную шкатулку и
принялся взволновано ждать.
— Эм. А что ты от меня хочешь? — Произнес я, глядя на брата.
— Открой!
— Ну, ладно.
Я открыл крышку шкатулки и сверху появилась неподвижная скрипка.
Точнее узор. А с секундной задержкой оттуда разнесся звук игры
этого же музыкального инструмента. Но что самое обескураживающее,
так это то, что игра была практически точь в точь как у Филимона.
Душераздирающий скрежет, который давил на голову и заставлял
щуриться и морщиться... и совсем не от удовольствия.