“Услышали” — подумал и отключился.
***
Правая рука горела огнем. Я метался в кровати, не зная, как
лечь, чтобы хоть как-то заглушить боль. Надо мной постоянно нависла
то седая голова с залысинами, то бледное лицо матушки.
Явь сменялась кошмарами. Темный саван чужого заклинания раз за
разом накрывал нас с отцом, лишая жизней. После таких снов я
просыпался насквозь мокрый и требовал рассказать мне о состоянии
Николая Александровича.
Новости были не очень хорошие. Помимо истощения и частично
выжженных магических каналов, были еще и многочисленные раны.
Подробностей не рассказывали, но по лицам Анны и доктора Шумге, а
это была его седая голова, я все прекрасно понимал — отец на
грани.
Меня поили отварами, прикладывали ко лбу мокрое полотенце,
лечили магией. Вскоре я уже мог без поддержки вставать с кровати.
Усталость ломила все тело, магический резерв был пуст. Но у меня не
возникало желание использовать силу.
А когда впервые за неделю ополоснулся в ванной, то почувствовал
себя человеком. В зеркало старался не смотреть, ведь в отражение я
видел почти незнакомого худого юношу с седой прядью.
В тот же день я, держась за стенку и ругаясь на предложенную
помощь, добрался до спальни родителей, где лежал отец.
Его погрузили в магический сон, давая возможность организму
восстановиться самому. Глядя на его почти белое лицо, я испытал
жгучий гнев, и молнии сами по себе затрещали разрядами над
ухом.
Рядом с кроватью отца дежурил Василий. Он посмотрел на меня и в
его взгляде плескалась та же злость, но вперемешку со стыдом.
Тренер считал, что подвел отца и меня.
***
Через несколько дней постельного режима я взбунтовался. Меня
тошнило от бодрящих чаев, от вечных “вам нужен отдых” и
сочувственных взглядов. Душа и тело требовали действий. Хотя бы
пройтись по дому или выйти в парк.
В сопровождении Василия мне, наконец, разрешили. Мне отчаянно
захотелось вернуться на ту поляну.
Это заняло порядочно времени. Приходилось постоянно
останавливаться и переводить дух. Но хоть рука не так сильно
болела, но эта противная слабость в теле! Как мне она надоела!
Место нашей битвы с незнакомцем выглядело печально: пожухлая
трава, взрытая воздушными заклинаниями, сломанные и почерневшие
деревья, неопрятные серые проплешины.
Перейдя на магическое зрение, я охнул — все вокруг до сих пор
светилось искрами остатков магии. Черные, серые, голубые и белые.
Странное зрелище. Оно одновременно пугало и восхищало меня.