Отчаянно заверещал сигнал сближения с землей. Она инстинктивно вжалась в кресло, зажмурилась.
Удар! – и чернота.
В черноте слышались голоса, и одним из них был голос отца.
– Сколько раз говорил ей не лазить на чердак! Нет, она опять за свое. А тебе, мать, следовало бы лучше следить за дочерью. Вот она, твоя мягкость!
Это о ней, Сандре. Но что стряслось? Кажется, она опять откуда-то упала. Похоже, с чердака. Ну разве она виновата, что мальчишкам во дворе вздумалось поиграть в скалолазов и кто-то наступил ей на руку?
Открыла глаза, ожидая увидеть обеспокоенное и чуточку виноватое лицо мамы. Ничего. Только кровавая муть. То светлей, то темней… И – тошнота.
– Мама? – позвала она.
Тишина.
– Отец?
Тишина.
– Анна?
Прислушалась. Где-то гулко капала вода. Что-то тихонько поскрипывало. Больше никаких звуков.
– В прятки решили поиграть?
Тишина не ответила. Притаилась в красноватых углах, ждала, что Сандра будет делать дальше.
– Ну хорошо, – сказала она тишине. – Раз, два, три, четыре, пять, – она знала, что несет чушь, но не могла остановиться, – я иду искать!
Шевельнулась – и вскрикнула. Лодыжку – левую – пронзила острая боль. И тянущей болью отозвался левый бок. Как ни старалась, она не смогла сдержать слез. И хорошо, что не сдержала. Из ссадины на лбу натекла кровь, засохла на ресницах. Слезы размыли спекшуюся корочку, и сквозь кровавую муть проступили стенки и приборы взлетно-посадочного модуля. Мигала аварийная лампочка. Вспышка – темнота, вспышка – темнота…
Это не чердак, и она не маленькая девочка. Произошла катастрофа, все погибли, она одна чудом осталась жива.
Одна – на Марсе.
Сценарии полета предусматривали все, но не это. Гибель всего экипажа вместе с модулем – да. Но чтобы выжил кто-то один?!
Она попробовала шевельнуть ногой – та откликнулась привычной болью. Но теперь как бы немного приглушенной. Она почти не чувствовала ступню, да что там ступню! Онемение поднялось кверху, охватив голень и колено. Нога была как чужая. Чужая нога…
Она представила, что в суматохе ей по ошибке достались ноги Чена, и расхохоталась. Смеяться было больно, но она не могла остановиться. Достанься ей не ноги, а голова Чена, то непременно изрекла бы: «Типичное проявление психической дезадаптации».
Эта мысль вызвала новый взрыв смеха. Сандра хохотала, наверно, минут пять, пока не обессилела. Пока смех не перешел в громкие, прерывистые всхлипы.