Я зажмурилась. По щекам потекли слезы. В горле ком, и рвется судорожный всхлип. Как же так?! Как же так можно?! Как?
— Это мутация, Киран, — тихо сказала бабушка. — Это то, кем станешь ты, если останешься на Иристане.
Протянув руку, коснулась ладони Кираты, сжала, стараясь прекратить истерику. Стараясь взять себя в руки, стараясь понять. Распахнула глаза, повернулась и взглянула на Эрана. Воин встретил мой взгляд спокойно. Он знал. Уже знал.
— И когда ты выяснил? — тихо спросила я.
— Вчера, — прозвучал ответ. — В подземельях хассара Айгора были установлены камеры слежения, я видел, что с тобой произошло после… нашего поцелуя.
Воин сглотнул. Глаза сузились, зубы сжались. Он был в ярости, но не я.
— Мы уже целовались, — напомнила срывающимся голосом. — В ночь, когда я тебя застукала в рейде по домам терпимости.
Бабушкина рука, которую я продолжала удерживать, дрогнула. Наверное, бабуля удивилась, и сильно, но сейчас меня интересовал Эран.
— Что произошло после? — мгновенно задал вопрос воин, чуть подавшись вперед.
Я вспомнила наш с Деймом бег на пределе возможностей и честно ответила:
— Мы бежали из города.
— Пешком? — уточнил тар-эн.
— Бегом, — улыбнулась я. — К утру просто падала.
Эран скрипнул зубами, но кивнул и задал следующий вопрос:
— А после поцелуя на мосту?
Бег за левым, смерть Наски… Как же мне было жаль его.
— Меня схватили в переулке, — прошептала я. — И усыпили.
Воин вновь кивнул, его глаза задумчиво прищурились.
Бабушка осторожно отняла ладонь и торопливо закрыла лицо и голову, вновь намотав ткань. А я смотрела на нее и с трудом сдерживала… ярость. Бабушка ведь была молодой и красивой женщиной, родившей от любимого мужчины и потерявшей все в момент родов. Потому что в нее вселилась тень! И в то же время я преотлично помнила, как выглядела эйтна-хассаш, когда стянула с себя ткань, и вполне даже симпатичная была женщина. Сволочь, но симпатичная, а тут целый монстр. Почему? В чем причина?
— Бабушка Кирата…
— Ты знаешь мое имя? — искренне удивилась эйтна.